Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

  Введение
  Глава 1.
Детство и юность. 1835-1852.

  Глава 2.
Мужание. 1852-1859.

  Глава 3.
Университеты. 1859-1862.

  Глава 4.
Сибирь. 1862-1865.

  Глава 5.
Следствие. 1865-1868.

  Глава 6.
Каторга и ссылка. 1868-1874.

  Глава 7.
Центральная Азия. 1874-1880.

  Глава 8.
Китай. 1881-1893.

  Глава 9.
Одиночество. 1894-1904.

  Глава 10.
"Сибирский дедушка". 1905-1916.

  Глава 11.
В вихре социального катаклизма. 1917-1920.

  Заключение
  Список сокращений



Глава 8. Китай (1881-1893)

   Не успев еще толком обосноваться на новом месте, Г. Н. Потанин уже 4 февраля 1881 г. информировал Ядринцева о своем предполагаемом путешествии в Китай (провинция Ганьсу) в 1882 г. [1]. В марте-июне 1881 г. супруги Потанины находились в Казани, где Григорий Николаевич занимался сбором татарского фольклора. Возвратившись в Петербург, он в течение 1881-1882 гг. завершил редактирование отчета по последней экспедиции в Монголию и Туву. Одновременно происходила подготовка к новому путешествию: 7 тыс. рублей на нее выделяло РГО, еще 15 тыс. пожертвовал видный сибирский меценат, будущий иркутский городской голова В. П. Сукачев.
   Интерес к исследовательскому проекту был настолько велик, что император Александр 111 высочайше разрешил для доставки к месту начала работ воспользоваться русским военным кораблем, отправляемым в бассейн Тихого океана. Им стал пароходо-фрегат "Минин" под командованием капитана 1-го ранга (впоследствии вице-адмирала) Р. А. Гренквиста. В начале августа 1883 г. экспедиция в составе Потаниных, топографа А. И. Скасси и зоолога М. М. Березовского отправились в дальнее плавание из Кронштадта. В начале октября "Минин" прибыл в Гибралтар, 26 ноября бросил якорь в Адене, а 17 января 1884 г. был уже в Батавии (Джакарте), где у корабля сломалась муфта гребного винта. Путешественников пересадили на русский военный корвет "Скобелев", который перед этим перевозил другого исследователя Н. Н. Миклуху-Маклая. 1 апреля судно высадило экспедицию в китайском городе Чифу (Яньтай), откуда на китайском пароходе она прибыла в город Тяньцзин.
   13 мая 1884 г. экспедиционный караван из 12 навьюченных мулов, пяти верховых лошадей покинул гостеприимный кров российской дипломатической миссии в Пекине. Через город Баодин (Баотоу) Потанин и его спутники продвинулись к комплексу буддийских храмов в районе Утая. Среди святилищ внимание привлек монастырь Шантунсы. Главной достопримечательностью его являлась медная кумирня. "Она вся состоит из меди,- свидетельствовал Григорий Николаевич,- не говоря о статуях, жертвенниках, больших и малых башенках, как стоящих внутри кумирни около статуй, так и перед дверями кумирни, сама она составлена из медных плит или досок. Ее крыша и балкон вокруг крыши тоже медные" [2].
   24 июня участники экспедиции достигли г. Гуйхуаченя, являвшегося крупным торгово-распределительным узлом, откуда уходили караваны в Джунгарию, Северную Монголию, Западную Сибирь. Пробыв здесь более месяца, путники 31 июля отправились на юго-запад, вступив в пределы южной части Внутренней Монголии - Ордос. Пройдя по нему около 600 километров, экспедиция в течение октября двигалась по восточной части провинции Ганьсу, а 23 октября, переправившись через р. Хуанхе, оказалась в столице территории г. Ланьчжоу. Здесь путники разделились: Скасси остался в городе для проведения геодезических расчетов и составления топографической карты маршрута; Березовский отправился охотиться на юг провинции, а супруги Потанины с проводником Сантан-Джимбой зимовали на родине последнего в местечко Саньгуань в горах Наньшаня. Здесь Григорий Николаевич собирал фольклорный материал и изучал жизненный уклад монголов-широнголов, тангутов и саларов. В январе 1885 г. руководитель экспедиции сообщал о религиозности местных жителей: "Все веры, которые только встречаются в здешнем крае, можно встретить у широнголов. Я уже выше сказал, что хэчжауские широнголы все сплошь мусульмане. Около города Нимбэ также много широнголов-мусульман... Многочисленные семьи всегда отдают одного сына в ламайский монастырь, чтобы не дробить слишком землю при разделе братьев. Таким образом, в среде широнголов образовался класс лам, исповедующих буддизм. Широнголы, получившие китайское образование, держатся конфуцианства. Наконец, остальной народ ходит на поклонение как в буддийские монастыри, так и в кумирни, построенные по образцу китайских. В некоторых деревнях есть также шаманы, которые, в свою очередь, снабжают селение своими собственными богами" [3].
   В середине марта 1885 г. работы возобновились и в апреле путешественники собрались в г. Синине, а 2 мая двинулись на юг, поднимаясь на нагорье Амдо. Здесь они посетили буддийский монастырь Лабран, а потом достигли г. Сунпаня. Это был крайне южный пункт их продвижения в 1885 г., откуда участники экспедиции другой дорогой вернулись 20 октября в Ланьчжоу на очередную зимовку. Потанины и Скасси провели ее в монастыре Гумбун.
   В апреле 1886 г. они покинули монастырский комплекс, а Березовский остался здесь еще на год. 22 апреля экспедиция была уже на озере Кукунор, которое еще не освободилось ото льда. Преодолев перевал Бере-хада (4152 м.) и еще два поменьше, она вышла к городу Гуньчжоу, где был устроен отдых перед переходом через пустынную Внешнюю Монголию. В конце июня караван двинулся по течению реки Эцзин-Гол к верховьям реки Орхон. Перемещаясь по пустыне, Г. Н. Потанин скрупулезно фиксировал мельчайшие фактики, представляющие научный интерес: "Мне случилось наблюдать особый вид клещей с пестрыми ногами. На одной экскурсии я подвергся энергическому нападению этих маленьких тварей. Я присел на землю под деревом, чтобы приглядеться, нет ли тут какой мелкой твари и вскоре заметил клеща, быстро бегущего по голой и горячей поверхности прямо по направлению к моим ногам. Я отодвинулся в сторону; клещ изменил направление своего бега сообразно с моим перемещением; несколько проделанных мною опытов в этом роде убедили меня, что мое тело служит целью враждебных намерений. Через несколько минут у клеща появился товарищ, а к концу моих наблюдений их бегало за мной уже трое" [4].
   10 октября 1886 г. экспедиция завершилась в г. Кяхте. За плечами осталось 5700 верст маршрута, был собран колоссальный по объему и разнообразный материал. Отчет об экспедиции в двух объемных томах был опубликован в 1893 г. [5]. Фактически кругосветное путешествие принесло Потаниным всероссийскую славу. Русское географическое общество награждает Григория Николаевича своей высшей наградой - большой золотой Констанстиновской медалью, Александра Викторовна удостоилась ее серебряной разновидности. В триумф вылилась их поездка через Сибирь в Петербург в конце 1886 - начале 1887 гг. Встретившись с нашим героем в Омске, ссыльный народник С. Л. Чудновский следующим образом изложил свои впечатления: "Потанин, которому тогда уже - если не ошибаюсь - перевалило за 50 лет; поражал своим удивительно моложавым и здоровым видом. Это был прекрасно сохранившийся человек; немного ниже среднего роста, крепко и прочно сбитый, коренастый и хорошо сложенный, с явным оттенком инородческого (киргизского) происхождения. Как человек много видевший и много испытавший, Потанин был весьма интересный собеседник; он был весьма разносторонне начитан, обладал значительной эрудицией, в особенности по литературе и фольклору, и поражал тонкой наблюдательностью и умением анализировать и сопоставлять аналогичные сказания и поверья различных народностей Европы и Азии" [6].
   Десять лет проведенных в основном в экспедициях не изменили политических симпатий Г. Н. Потанина. Встретившийся с ним в Кяхте ссыльный народник, будущий редактор-издатель газеты "Восточное обозрение" И. И. Попов в своих мемуарах отмечал: "В Кяхте Григорий Николаевич вращался главным образом среди ссыльной интеллигенции. Во время горячих споров на общественные и политические темы он обыкновенно внимательно слушал и изредка вставлял свои замечания, освещая сущность сибирского областничества. Во время споров о методах и путях борьбы за лучшее будущее, он указывал на необходимость всегда иметь в виду идеал, который должен быть коррективом в практической работе. Враг всякого насилия Г. Н. во главу общественно-политической деятельности ставил местные интересы, доказывая, что пробуждение местного патриотизма, культурная работа на местах правильно поставят и общеполитические проблемы и создадут твердую основу правового демократического порядка. Якобинская тактика никогда ничего прочного не создавала. Будите самосознание на местах, и тогда центр вынужден будет сдаться" [7].
   В марте-июле 1887 г. Потанины провели в Петербурге, где Григорий Николаевич в общих чертах отчитался в РГО об основных реультатах экспедиции. Уже 16 октября супруги вернулись в Иркутск, где Потанин еще в марте был избран правителем дел Восточно-Сибирского отдела РГО. Соглашаясь занять этот пост он приследовал две цели. С одной стороны, подготовить отчет о путешествии в Китай, поскольку именно в Иркутске была сосредоточена основная часть собранных материалов. Кроме того предполагалось помочь своему другу и единомышленнику Н. М. Ядринцеву осуществить перенос сюда из Петербурга издание газеты "Восточное обозрение". С 1888 г. повременное издание стало выходить здесь.
   Иркутск в 80-е гг. XIX в. представлял административный и культурный центр Восточной Сибири. В 1881 г. в нем проживало 33, 8 тыс. жителей, насчитывалось 65 фабрик и заводов, на которых трудилось 525 рабочих. В городе действовали мужская и женская гимназии, девичий институт, учительская и духовная семинарии, техническое училище и военная прогимназия, несколько начальных школ, городская общественная библиотека и прекрасный театр [8]. Центром научной жизни города являлся открытый еще в середине XIX в. отдел РГО, для которого было построено и 6 ноября 1883 г. освещено прекрасное здание музея, до сих пор украшающее центральную улицу.
   Будучи правителем дел Восточно-Сибирского отдела в 1887-1890 гг. Григорий Николаевич показал себя не только как всемирно-известный ученый-путешественник, но и выдающийся организатор науки. Получая ежегодно от казны на содержание отдела скудную субсидию в 2 тыс. рублей, он значительно увеличил его бюджет за счет пожертвований местных предпринимателей. Средства направлялись на расширение деятельности и создание новых секций: физической географии, этнографии, статистики, в каждой из которых регулярно проходили собрания с обсуждением докладов. Печатный орган "Известия Восточно-Сибирского отдела РГО" вместо 1-2 раз, стал выходить пять раз в год. Исключительно много сил тратил Потанин на популяризацию научных знаний. В бытность его правителем дел обыденным явлением становятся публичные лекции по естественнонаучным проблемам. Неоднократно с ними выступал и сам Григорий Николаевич. Так, 8 апреля 1888 г. в зале музея он прочел лекцию "Следы почитания звезд у народов северо-восточной Азии", сбор от которой составил 227 рублей 43 копейки [9]. Большие изменения произошли в деятельности музея отдела, хранившего в своих запасниках богатые коллекции этнографических, археологических, геологических материалов, часть из которых была собрана самим правителем дел. Однако это не был музей в полном смысле этого слова, а своеобразная кладовая, поскольку коллекции не выставлялись для открытой демонстрации, и знакомиться с ними мог сравнительно ограниченный круг специалистов. По настоянию Потанина, при его деятельном участии, в музее разворачивается экспозиция части имеющихся материалов, по воскресениям залы открывались для публичных посещений, при этом члены отдела осуществляли экскурсионное обслуживание посетителей.
   На фоне общего оживления дел в отделе наиболее разительные перемены произошли в области этнографического изучения коренных народов Восточной Сибири, прежде всего бурят. Организованная по инициативе Потанина этнографическая секция развернула работы в этом направлении, прежде всего по сбору эпического наследия бурят Иркутской губернии и Забайкалья. Он привлек к этому делу аборигенов, выросших впоследствии в видных ученых - М. Н. Хангалова и П. Баторова [10]. Под его редакцией вышли первые тома трудов этнографической секции. Общую оценку вклада нашего героя в этнографическое исследование Сибири в 1887-1890 гг. дал М. К. Азадовский, который подчеркнул: "Это свое значение и прежний размах снова приобретает этнография в деятельности Г. Н. Потанина, именем которого, по справедливости, должен быть охарактеризован следующий период. И если в трудах Ровинского и Щапова простое собирательство уступило место систематическому исследованию, то в лице Потанина, сибирская этнографическая наука получила могучего организатора. Потанин был не только замечательным путешественником и исследователем, но был и исключительным собирателем сил и руководителем" [11]. Тем не менее, отсутствие предпринимательской жилки сказывалось и здесь. Наблюдавший за практической деятельностью Григория Николаевича В. И. Вагин записывал в дневнике 5 февраля 1889 г.: "Чем больше я узнаю Потанина, тем более убеждаюсь в его наивности или, пожалуй, ограниченности во всем, что касается до практической деятельности" [12].
   Активизация деятельности Восточно-Сибирского отдела РГО потребовала резкого увеличения числа сотрудников, прежде всего специалистов в области географии, этнографии, геологии. Для обследования малоизученных районов Сибири нужны были храбрые, образованные, инициативные люди. Поэтому Потанин сознательно делает ставку на привлечение к исследовательской работе политических ссыльных. "Минимум полтора десятка ссыльных состояли членами Восточно-Сибирского отдела; не менее трех десятков в той или иной форме сотрудничали с Отделом. Подавляющая часть их была народниками",- делает вывод С. В. Ивлев [13].
   Потанин принял близкое участие в судьбах привлеченных к научному изучению региона политических ссыльных Д. А. Клеменца, А. М. Станиловского, Б. П. Шостаковича, Ф. Я. Кона и др. Первоначально в качестве иногородних корреспондентов они, разбросанные по самым глухим уголкам Восточной Сибири, собирали ценные географические и этнографические сведения по программам, составленным правителем дел. Впоследствие многие из них совершили экспедиции, работали непосредственно в отделе. Так, Д.А. Клеменц позднее в письме к Григорию Николаевичу признавался: "Начальство с генерал-губернатором должно бы Вам и Мартьянову [14] выдать по золотому кресту за то, что Вы меня приспособили к науке и отвлекаете от политики" [15].
   Все это способствовало укреплению авторитета Г. Н. Потанина среди интеллигенции Иркутска. Характерна в этом отношении эволюция взглядов видного общественного деятеля, историка и журналиста В. И. Вагина. 6 мая 1890 г. он сделал в дневнике следующую запись: "О Потанине близко знавшие его люди говорят, что он чрезвычайно высокого мнения о себе и оч[ень] невысокого о других; Александра Викторовна - хоть немного попроще, но тоже много думает о себе и еще больше о муже. Эти господа какие-то странные, [будто] мир от этих людей свет увидел". Сойдясь с Потаниным ближе, понаблюдав за его деятельностью, Вагин меняет свое отношение и в дневниковой записи от 11 августа 1894 г., сравнивая его и Н. М. Ядринцева замечает: "Совсем другое представляет Гр. Н. Потанин, этот скромный, неутомимый труженик, который в работе и не подозревает, какие сокровища знаний, таланта и человечности скрываются под его невзрачной наружностью" [16].
   Жили Потанины в Иркутске скромно, снимая обычно комнату, чаще всего во флигелях. В феврале 1888 г. Григорию Николаевичу за большой вклад в науку назначается пожизненная пенсия размером 800 руб. в год и, как свидетельствует Вагин: "Он очень доволен, но Ал[ксандра] Вик[торовна] не совсем. Она хорошо понимает, что на эти деньги жить здесь нельзя" [17]. Супруга Потанина первой из женщин выступила в Отделе с рефератом о бурятах, восторженно встреченная аудиторией. По данным С. Ф. Коваля: "Она любила семейные вечера и была желанной гостьей во многих иркутских домах, но особенно близкой была для нее семья Яковлевых Василия Евграфовича и Екатерины Александровны" [18]. Энтмолог В. Е. Яковлев в 1888 г. избирается председателем Восточно-Сибирского отдела РГО. Несколько новых черточек в словесный портрет нашего героя внес геолог В. А. Обручев, познакомившийся с ним в 1889 г.: "[Потанину - М. Ш.] было уже за пятьдесят лет, но он выглядел еще молодым. Роста он был немного выше среднего, худощавый, с небольшой темнорусой, узкой бородой и довольно длинными, совсем не седыми волосами" [19].
   Общественная деятельность Г. Н. Потанина в Иркутске была тесно связана с редакцией газеты "Восточное обозрение", издание которой было перенесено сюда в 1888 г. Провожая редактора Н. М. Ядринцеву к новому месту, согласно воспоминаниям П. М. Головачева, друзья "говорили ему, что он, как новый Антей, соприкоснувшись со своей родной землей, станет вдвое сильнее, что газета пойдет в Иркутске лучше, чем в Петербурге, что она примет желательный, вполне местный колорит" [20].
   Действительность скоро развеяла надежды лидеров областнического движения. Поддержка, оказываемая газете со стороны генерал-губернатора А. П. Игнатьева и городского головы В. П. Сукачева, способствовали падению ее престижа в глазах интеллигенции города. Против областнических идей, проповедуемых на ее страницах, выступила группа образованной молодежи во главе со статистиком, либеральным народником Н. М. Астыревым. Произошел конфликт и молодежь пошла за Астыревым, а это был сильный удар по Ядринцеву, считавшего себя властителем дум сибирской общественности. Как признавался Потанин, "Ядринцев оказался единственным газетным сотрудником", поэтому на него легла основная тяжесть подготовки очередных номеров. "Он писал и передовые в номере, переделывал в корреспонденции письма от своих приятелей. Вследствие этого газета сделалась бледной, скучной... В городе раздавались жалобы на монотонность газеты. В астыревской группе говорили: "Это не "Восточное", а "Водосточное" обозрение" [21].
   Нравственные страдания Н. М. Ядринцева усугубились после смерти жены Аделаиды Федоровны в июле 1888 г. В итоге деградация печатного органа и его редактора, систематически впадающего в запои, заставила друзей и единомышленников предпринять экстренные меры. В 1889 г. Ядринцеву предлагается возглавить экспедицию в Монголию. Летом этого года небольшой по составу (пять человек) отряд под его руководством обнаружил развалины столицы государства Чингизидов Каракорума (Хара-Хорина, что значит в переводе с монгольского "черная ограда"). Но не только это обстоятельство произвело сенсацию в ученых кругах. Н. М. Ядринцев и его спутники - художник-бурят С. А. Пирожков и топограф П. П. Смысловский - выявили каменные стеллы Бильгэ-кагана с параллельными текстами на китайском и древне-тюркском (более известном под названием орхонского рунического письма) языках. "Самое важное в находках г. Ядринцева несомненно заключается в открытии им каменных таблиц с двуязычными надписями, рядом с китайскими иероглифами текст, изображенный "руническими знаками" вроде минусинских. Предположение, что эти надписи представляют параллельные тексты, дает надежду дешифровать минусинские письмена",- так первым в 1890 г. оценил находку Потанин [22].
   Однако нас сейчас интересует не значимость открытия Н. М. Ядринцева - оно не оспаривается никем. Привлекают внимания обстоятельства, приведшие к открытию мирового уровня, организация и проведение экспедиционных работ. Все путешествие в 1,5 тыс. верст от Кяхты до верховьев Орхона и обратно заняло 50 дней и обошлось в мизерную сумму - 1 тыс. рублей (из которых 400 рублей выделил отдел РГО, а двести и четыреста были собственными средствами Пирожкова и Ядринцева). Пожалуй, это была самая "рентабельная", кратковременная и в тоже время результативная экспедиция за всю историю исследований в Центральной Азии. Да и назвать ее экспедицией можно с большой натяжкой, более подходит к данному случаю дефиниция "поездка", которая употребляется во всех официальных публикациях о ней. Нужно иметь в виду, что руководитель ее до 1889 г. в Монголии не был. Поэтому удивляет точность наведения небольшого экспедиционного отряда на цель. Никаких отклонений, поисков, дополнительных переходов по бескрайним просторам Центральной Азии.
   А ведь Каракорум начали искать давно, со времени посещения его Плано Карпини и Марко Поло в XIII в. И вот в разгар серьезного кризиса, как сообщает один из биографов Ядринцева, "кому-то пришло в голову посоветовать бросить Иркутск, оставить на кого-нибудь "Восточное обозрение" и поехать в Монголию разыскивать мифический Каракорум" [23].
   Этим кем-то, по нашему мнению, стал Потанин. Он в момент сильнейшего духовного кризиса Николая Михайловича уговорил его на время покинуть город и совершить поездку в верховья Орхона. Он же снабдил последнего точными данными о местонахождении древней монгольской столицы, позволившими путешественнику, не терять время на поиски, точно выйти на цель. Григорий Николаевич подарил открытие мирового уровня своему товарищу и вместе с ним радовался по возвращению экспедиционного отряда, прозорливо замечая в письме: "Но во всяком случае отлично кончилось дело. Открытие Ваше наделает шума, особенно надписи в Каракоруме" [24].
   Потанин со времени своей первой экспедиции в Центральную Азию начал собирать сведения о Каракоруме и уже к 1877 г. имел достаточно точные данные о его местонахождении [25]. Возвращаясь из третьей экспедиции в Кяхту, он со своими спутниками в октябре 1886 г. вышел к Орхону. Но "мы были связаны договором с нашими возчиками, а поэтому не только не могли направить караван к развалинам,- записал он в полевой дневник,- но не могли его задерживать на время, которое потребовалось бы для отдельной поездки к развалинам". Поэтому члены экспедиции лишь издали видели "четырехугольную насыпь", а от местных жителей узнали о местности, где будто бы "находится много плит, покрытых надписями" [26].
   Таким образом, Г. Н. Потанин мог установить с высокой степенью точности местонахождение Каракорума. А спустя два с половиной года по его наводке и с минимальными издержками Н. М. Ядринцев открыл древнюю столицу Монголии для европейской науки. Пока же Николай Михайлович путешествовал, на совещании у Потанина (участвовали Б. П. Шостакович, Ф. В. Волховский, М. Я. Писарев, Н. А. Ошурков, М. В. Загоскин, В. И. Вагин и др.) принимается решение назначить редактором "Восточного обозрения" Н. А. Ошуркова [27].
   В конечном счете в разгар кризиса Г. Н. Потанин принимает решение уехать из Иркутска в Петербург, поскольку чрезмерно загруженный текущими делами он не мог завершить подготовку отчета о экспедиции в Китай. 1 августа 1890 г. Потанины покидают город и 3 октября прибывают в Петербург.
   Здесь они пробыли два года. Только к концу 1891 г. завершается подготовка отчета и подписываются последние корректурные оттиски. Уже в декабре 1890 г. Г. Н. Потанин сообщает своему приемнику на посту правителя дел Восточно-Сибирского отдела РГО Д. А. Клеменцу о предстоящей экспедиции в западную часть китайской провинции Сычуань [28]. Находясь в Петербурге, Григорий Николаевич вновь начинает активно разрабатывать гипотезу центральноазиатского происхождения европейского эпоса. Весной 1891 г. он сообщает Клеменцу: "Гипотезу монгольского объяснения былинного нашего эпоса, как видите, двигаю вперед, не унывая. Подготовлен материал для сближения Гэсэра - с чем бы Вы думали? - с славянскими сказаниями о запустелом Вавилонском царстве" [29]. Посетив Археологическую комиссию, Потанин приходит к выводу о том, что "археология, как и фольклор, кажется, указывают на воздействие Востока на Южную Сибирь" [30].
   В конечном счете, согласовав все вопросы организации и финансирования предстоящей экспедиции, Потаныны осенью 1892 г. выезжают в Иркутск, а 4 октября из него в Кяхту. Здесь собрался весь состав экспедиции. Уже в Китае находился М. М. Березовский. Потаниных дожидался молодой геолог В. А. Обручев, коллектор В. А. Кашкаров и переводчик с монгольского языка агинский бурят Б. Р. Рабданов, "с радостью согласившийся присоединиться к нам, не потребовав вознаграждения за свои услуги" [31].
   Но уже в Пекине, куда путешественники прибыли 13 ноября 1892 г., возникла проблема со здоровьем Александры Викторовны, предопределившая трагический финал экспедиции. Ее организм был фактически разрушен в предшествующих экспедициях. Как вспоминал наш герой: "В Пекине Александра Викторовна вдруг почувствовала приступ болезни. Вент, доктор при русском посольстве, осмотрел ее и нашел, что ей очень рискованно ехать в Сычуань, однако она наотрез отказалась от предложения отстать от экспедиции и поселиться в Пекине до возвращения экспедиции из Сычуани. На все увещания она отвечала, что не может отпустить меня одного" [32]. И это была не просто личная преданность и привязанность к мужу. По сути дела она была добрым ангелом-хранителем непрактичного Григория Николаевича. "Но главным образом она оказала услуги экспедиции своей практичностью, - вспоминал он.- Нередко она спасала меня от промахов, которые я легко мог сделать - вследствие своей беспечности. Например, каравану предстоит пересекать местность, лишенную топлива, она заблаговременно об этом узнает и распорядится купить запас углей. Такие заботы об экспедиции она проявляла часто" [33].
   16 декабря караван с членами экспедиции выступил из Пекина и направился в г. Сиань, а из него к предгорьям Тибета.
   В феврале он достиг столицы провинции Сычуань - города Чендуфу. Здесь Потанин совершил поездку на священную гору Омейшань, известную в буддийском мире далеко за пределами Китая не только своими храмовыми комплексами, но прежде всего благодаря природному эффекту: иногда появление солнца здесь сопровождалось световым галло (ложными светилами), что интерпретировалось верующими как явление Будды. В апреле путешественники уже были на окраине Тибета в городе Дацзянлу (Тарсандо), где провели три месяца. Здесь Александра Викторовна почувствовала себя плохо и, разливая чай, упала. Как только больной стала легче, они отправились в Пекин. По дороге жену поразил второй приступ инсульта. "Язык ее был парализован, - вспоминал Григорий Николаевич.- Случилось то, чего она больше всего боялась. Она была человек религиозный и не хотела умереть в бессознательном состоянии; она всегда высказывала желание умереть в молитвенном настроении, явиться в другой мир надлежащим образом подготовившись, с чистой душой, облагороженной покаянием" [34].
   В городе Баонинфу он обратился за помощью в английскую миссию и две англичанки сопровождали больную на лодке по реке. Через шесть дней пути 19 сентября 1893 г. Александра Викторовна умирает. Потрясение было настолько сильным, что наш герой сообщает своим друзьям Поповым и Чарушиным в Кяхту: "Как я убит своим горем, какой я жалкий, в какое впадаю уныние, Вы не можете себе представить" [35]. Впоследствии в своих мемуарах он следующим образом охарактеризовал свое состояние после смерти жены: "Когда человек проходит жизненный путь с товарищем под руку, с которым делится своими мыслями, откровениями и проектами, получает от него одобрение или иногда даже дань восхищения, он бессознательно свыкается с представлением, что все, что он делает для прогресса человечества, он делает в интересах своего друга. В этом друге он имел представителя того человечества, для которого трудился; по тому, как этот друг встречает его замыслы, он судит, как его мысль встретят и в остальном мире. Потеря друга делает его жизнь половинчатой; между ним и остальным миром образуется пропасть. Он будет работать по установленному шаблону, но не видя той цели, которая так обязательно была прежде перед глазами. Идея о человечестве слишком абстрактна: чтобы служить и любить, нужно иметь перед глазами нечто конкретное. Тогда хочется, чтобы, по крайней мере, нашелся человек, который бы понял значение претерпенной утраты" [36].
   В Ханькоу русская колония предложила похоронить Александру Викторовну здесь, но Потанин, не желая огорчать мать покойной, отказался. Труп был отправлен в Кяхту, где и был торжественно предан земле 23 января 1894 г. Подавленный и расстроенный Потанин от дальнейшего участия в экспедиции отказался, разрешив В. А. Обручеву и М. М. Березовскому самостоятельно принимать решение о дальнейшем продолжении исследовательских работ. Сам же выехал морем в Россию и через Одессу по Волге добрался до Самары, откуда приехал в Петербург. В течение примерно 20 лет А. В. Потанина была женой и помощницей нашего героя, почти семь лет провела с ним в экспедициях, деятельно участвуя в сборе гербария и этнографических материалов, иллюстрируя дневник своими зарисовками. Она помогала супругу в составлении экспедиционных отчетов, написала серию этнографических очерков о народах Центральной Азии, которые сведенные воедино составили объемную книгу "Путешествий по Монголии, Китаю и Тибету", изданную в 1895 г. "Как женщина,- замечает С. Ф. Коваль,- Александра Викторовна была единственным членом экспедиции, кому открывался доступ в мир семейных отношений народов Азии, прояснилась роль женщины на Востоке, расширялись возможности изучения быта, нравов, верований, театральных представлений и религиозных праздников, в которых женщина занимала ведущее место" [37].
   После смерти жены Г. Н. Потанин не предпринимал масштабных экспедиционных проектов. В ходе его путешествий в Монголию, Туву, Китай был собран колоссальный материал, в том числе выявлено и записано более 300 памятников устного народного творчества. Как отмечает В. А. Есаков: "Картографические материалы, съемки и определение координат и высот отдельных пунктов, по существу дали новую картину орографии и гидрографии страны. Отдельные географические объекты нашли правильное отображение на карте. Особенно это касалось системы гор Танну-Ола и верховьев Енисея, Больших озер (Хирас-Нур и др.), Хангая и Монгольского Алтая. Описания районов Монголии (пустыня Гоби, Хангая др.), которые Потанин дает в отчете после своего третьего путешествия, поражают яркостью и точностью характеристик" [38].
   Г. И. Пелих и А. Т. Топчий установили, что экспедиционные работы проводились Потаниным по специально разработанной, оригинальной методике. Ее применение имело целью открытие невидимых, неосязаемых, но прочных "духовных образований" (духовных организмов) и их "жизненных связей", поиски "энергетического центра" или "ядра" для данного духовного района. Определив "ядро", он начинал изучение всего: людей, животных, климата, почвы, фольклора, суеверий и т. д. Определялись радиальные векторы, по которым распространялось то или иное культурное явление из "ядра" на периферию. Уточнялись кривые концентрических окружностей, определявшие контуры данной организации. Этот метод давал возможность выявить и исследовать культурные общности. Уже в ХХ в. под названием метод "региональных исследований" он вновь был применен такими учеными как Ф. Боас, А. Леруа-Гурано, Лесли Уайтом и др. [39]. От себя добавим, что предложенная методика явилась дальнейшим развитием "концентрического родиноведения", основные подходы которого наш герой начал разрабатывать в период вологодской ссылки.
   Еще одну характерную черту научного творчества Григория Николаевича удачно подметил В. А. Обручев: "Для Потанина страны Центральной Азии являлись своеобразным музеем, в котором хранились памятники материальной и духовной культуры народов, частью уже исчезнувших, и в котором можно собрать богатые материалы по народному эпосу и этнографии вообще. Умение располагать к себе население страны и заслужить его доверие очень способствовали успеху работ Потанина" [40]. Развивая эту мысль, сподвижник Потанина Д. А. Клеменц отмечал: "Он в своих экспедициях думал не только о том, что привезет с собой домой, но и о том, что сам он принесет в дальние края. В этом смысле он был настоящим апостолом цивилизации и гуманности" [41].
   Концептуальную основу многочисленных работ Потанина составило положение об определяющем влиянии природно-климатических факторов на развитие отдельных народов, а также предположение о едином источнике эпического наследия Европы и Азии. Возвращаясь после смерти жены он проделал большую работу, о которой сообщал Д. А. Клеменцу 23 января 1894 г.: "Я на пароходе в Индийском океане подготовил статьи: сближение Илиады-Одиссеи с Гэсэром (и Аполлона с Арья-Бало, а Геракла с Иркылом, Аргылом и др.), сближение романов о чаше св. Гр[ааля]? с монгольскими легендами и много других сближений. Общий результат моих соображений - до буддизма в Центральной Азии [был] культ Арья-Бало, который распространялся на запад не только до Южной России, но и до отдаленного кельтского запада. В этих занятиях фольклором я забываю свое печальное одиночество" [42].


  [1] Письма Г. Н. Потанина. Т. 3. С. 206.
  [2] Письма Г. Н. Потанина. Иркутск, 1990. Т. 4. С. 13.
  [3] Указ. соч. С. 34-35.
  [4] Потанин Г. Н. Тангутско-Тибетская окраина Китая и его Центральная Монголия. М., 1950. С. 505.
  [5] Потанин Г. Н. Тангутско-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия: Путешествие 1884-1886 гг. в 2-х т. Спб., 1893.
  [6] Чудновский С. Л. Из давних лет. М., 1934. С.271-272.
  [7] Попов И. И. Из воспоминаний о Г. Н. Потанине // Голос минувшего. 1922. № 1. С. 143.
  [8] Романов Н. С. Летопись города Иркутска за 1881-1901 гг. Иркутск, 1993. С. 20, 64.
  [9] Романов Н. С. Указ. соч. С. 169.
  [10] Азадовский М. К. История русской фольклористики. М., 1963. Т. 2. С. 276.
  [11] Азадовский М. К. Пути этнографических изучений Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества. Иркутск, 1926. С. 14.
  [12] Базалийская О. Т. ВСОРГО: взгляд изнутри (страницы дневника В. И. Вагина) // Сиб. архив. Иркутск, 2002. Вып. 3. С. 114.
  [13] Ивлев С. В. Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества и общественно-политическая жизнь Сибири (1877-1907) // Социально-политическое развитие Сибири XIX - ХХ вв. Новосибирск, 1982. С. 140.
  [14] Мартьянов Николай Михайлович (1844-1905) - провизор, краевед, основатель (1877) Минусинского краеведческого музея, одного из первых в Сибири.
  [15] Томский гос. университет. Архив музея истории, археологии и этнографии. Ф. 868. Папка 11. Л. 179, 180.
  [16] ГАИО. Ф. 162. Оп. 1. Д. 117. Л. 606, 986об.
  [17] Базалийская О. Т. Указ. соч. С. 109.
  [18] Коваль С. Ф. Александра Викторовна Потанина // Земля Иркутская. 1994. № 1. С. 56.
  [19] Обручев А. А. Путешествия Г. Н. Потанина. М., 1953. С. 146.
  [20] Головачев П. М. Воспоминания о друге молодости // Восточное обозрение. 1896. 10 мая.
  [21] Потанин Г. Н. Воспоминания. Т. 7. С. 64, 65.
  [22] Изв. Вост.-Сиб. отдела РГО. Иркутск, 1890. Т. 21. № 3. С. 7.
  [23] ЛНС. Т. 5. С. 368.
  [24] Письма Г. Н. Потанина. Т. 4. С. 112.
  [25] Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Спб., 1881. Вып. 2. С. 75-76.
  [26] Потанин Г. Н. Тангутско-Тибетская окраина Китая и его Центральная Монголия. М., 1950. С. 563.
  [27] Потанин Г. Н. Воспоминания. С. 70.
  [28] Письма Г. Н. Потанина. Т. 4. С. 149.
  [29] Там же. С. 175.
  [30] Там же. С. 192.
  [31] Потанин Г. Н. Воспоминания. С. 115.
  [32] Там же. С. 79.
  [33] Там же. С. 76.
  [34] Там же. С. 82.
  [35] Письма Г. Н. Потанина. С. 238.
  [36] Потанин Г. Н. Воспоминания. С. 85-86.
  [37] Коваль С. Ф. Указ. соч. С. 56.
  [38] Есаков В. А. География в России в XIX - начале ХХ века. М., 1978. С. 211-212.
  [39] Пелих Г. И., Топчий А. Т. Тайны областнической концепции // Историческое краеведение: теория и практика. Барнаул, 1996. С. 185.
  [40] Обручев В. А. Указ. соч. С. 185.
  [41] ЛНС. Т. 7. С. 274.
  [42] Письма Г. Н. Потанина. С. 243.

©  М. В. Шиловский, 2004