Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

   Предисловие
   Ламин В. А.
[От "страны тьмы" к геополитическому освоению]
   Резун Д. Я.
[Люди на сибирском фронтире]
   Мамсик Т. С.
[У истоков сибирского евразийства]
   Шиловский М. В.
[Сибирская политика правительства]
   Родигина Н. Н.
[Образ Сибири в массовом сознании]
   Ефимкин М. М.
[Азиатское пространство в цивилизационной динамике]
   Ус Л. Б.
[Менталитет сибирского горожанина]
   Бойко В. П.
[Менталитет сибирского купечества]
   Дегальцева Е. А.
[Общественные организации]
   Дамешек Л. М.
[Интеграция коренных народов]
   Гончаров Ю. М.
[Сибирская городская семья]
   Матханова Н. П.
[Женщины в общественно-политической жизни]
   Туманик Е. Н.
[Национальный вопрос в политике А.Н. Муравьева]
   Скобелев С. Г.
[Этнодемографическое развитие коренного населения]
   Шерстова Л. И.
[Аборигены Южной Сибири]
   Карих Е. В.
[Сегрегационные этнические группы]
   Аблажей Н. Н.
[Возвратная миграция из Китая в СССР]
   Ноздрин Г. А.
[Взаимоотношения русского и еврейского населения]
   Зиновьев В. П.
[Переход Сибири к индустриальному обществу]
   Болоцких В. Н.
[Декабристы о перспективах развития Сибири]
   Катионов О. Н.
[Московско-Сибирский тракт]
   Андрющенко Б. К.
[Сфера обмена Сибири]
   Щеглова Т. К.
[Традиции и новации в размещении ярмарок]
   Николаев А. А.
[Маслодельная кооперация]
   Запорожченко Г. М.
[Городская и рабочая потребительская кооперация]
   Кириллов А. К.
[Налоговая система]
   Пронин В. И.
[Хозяйственная деятельность городского самоуправления]
   Андреев В. П.
[Горнодобывающая промышленность и города Кузбасса]
   Ильиных В. А.
[Налоги в деревне в конце 1920-х - начале 1950-х]
   Исаев В. И.
[Городской образ жизни]
   Зубов В. Е.
[Реформа государственной службы]
   Куперштох Н. А.
[Научные центры Сибири]
   Долголюк А. А.
[Управление строительным производством]
   Сведения об авторах
   Список сокращений

 

Ламин В. А.

Сибирь: от "страны тьмы" к геополитическому освоению.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 03-01-779а).

   Согласно И.В. Щеглову, автору-составителю "Хронологического перечня важнейших данных из истории Сибири", в свою очередь ссылающегося на А.Х. Лерберга, впервые название азиатского севера "Сибирской землей" встречается в русских летописях под грифом 1407 года [1]. Но по другим исследованиям, основанным на летописях, природные географические и этнодемографические объекты, расположенные на пространствах, именованных "Сибирской землей", были известны за ее пределами больше трети тысячелетия ранее. Тот же "Хронологический перечень…" И.В. Щеглова открывается сообщением о походе новгородцев к железным "воротам" в 1032 г., "и вспять мало их возвратишися, но многи там погибоша", так как были разгромлены юграми [2]. Этот хронологический репер в отечественной историографии как досоветской, так и советской, традиционно, одинаково с высокой степенью эксплуатируется в одном направлении, как аргумент, указывающий на давность и бесспорность принадлежности Сибири к России. И далее, что присоединительный поход Ермака и последовавшей за ним плеяды приобретателей Сибири, своего рода, эстафета, которая через полвека достигла берегов Тихого океана, были естественным продолжением новгородских начинаний в первой трети XI века.
   Длительная жизнь этой схемы доказательства естественной бесспорной принадлежности Сибири к России, несмотря на ее весьма сомнительную правомерность, объясняется тем, что время от времени возникают ситуации, в которых далекая, давняя история вдруг превращается в острый инструмент современной политики межгосударственных отношений. В недавнем прошлом - это всем хорошо известные отношения с Китаем. И в совсем близком к нам времени - так же хорошо известный так называемый парад суверенитетов, в котором лидеры коренного населения Сибири ретиво раскручивали дремлющие или жестко зажатые обручем централизации векторы этнонациональной центробежности. Есть основания полагать, что и будущее отнюдь не гарантировано от вполне вероятных, возможных территориальных претензий, обращенных к сибирским пространствам.
   Не подвергая сомнению достоверность сведений о систематическом режиме походов новгородцев за "железные ворота" - в Сибирь, обратим внимание на то, что для коренных этносов Сибири новгородцы являлись иноземцами, иностранцами. Реальность восприятия новгородцев в облике чужестранцев вполне убедительно подтверждается частыми и, пожалуй, даже преобладающими сведениями "о побитии" пришельцев и иных формах и акциях возмущения, протеста, сопротивления. В свою очередь и новгородцы совершенно определенно действовали на пространствах Сибири как чужеземцы: военной силой, разбоем, грабежом и другими подобными методами и средствами добычи трофеев, изъятия материальных ценностей у коренного населения. Во времена походов чужеземцев-новгородцев в Сибирь возникли и основные составляющие, действующей до сегодняшних дней принципиальной модели взаимоотношений Сибири и Евророссии.
   То, что новгородские ушкуйники действовали в Югре, в Сибири как в чужой стране, а коренное население воспринимало их, соответственно, как чужестранцев не подлежит сомнению. Об этих взаимно враждебных отношениях, характерных для стран с различными корнями и уровнями цивилизационного развития, с достаточной убедительностью свидетельствуют летописные источники, систематизированные и аннотированные тем же И.В. Щегловым [3].
   Визиты новгородцев, первый поход которых датирован 1032 г., и присоединившихся к ним впоследствии устюжан, вятичей и, похоже, архангелогородцев продолжались около 400 лет, до покорения и оккупации Новгородской республики Москвой. Сведения о географических и демографических объектах на пространствах западного, приуральского края Сибири, добытые параллельно с основной добычей - "серебром, собольими мехами и узорочьем", были, вероятно, первыми более или менее конкретными и достоверными в сравнении с так называемыми баснословными и космографическими представлениями о Сибири. Во всяком случае, данные о Сибири, добытые новгородцами, существенно, принципиально отличались от бытовавших легенд и столь же легендарного жанра картографических изображений североазиатских пространств. Одна из этих легенд, сверстница времен Александра Македонского, повествовала, что редкие похожие на людей обитатели пространств к северу от Амударьи на полгода впадают в спячку. И будто бы под воздействием этой информации македонская военная экспансия, уже форсировавшая Амударью, остановилась на достигнутых рубежах, не двинулась далее на север. Якобы А. Македонский нашел нецелесообразным покорять обитателей берегов убогого Северного моря, которые полгода спят [4].
   После этого легендарного сюжета прошло более шестнадцати столетий, однако космографический абрис североазиатских пространств не претерпел существенных изменений. На Каталонской карте 1375 г., составленной в значительной степени по географической номенклатуре Марко Поло, самый северный пункт маршрута которого в Европе находился в среднем течении Волги, а самый северный в Азии - в Каракоруме, территории севернее Бухары и Самарканда обозначены пустыней с обитающими в ней гогами и магогами. Еще почти через 100 лет, в 1457 г. венецианский географ Фра-Мауро обозначил на созданном глобусе Алтай, г. Ургенч, Джагатой и некоторые другие географические объекты. Однако Сибирь на нем изображена неизвестной узкой полосой между Алтаем и Северным океаном [5].
   Тогда как западноевропейские картографы и путешественники напрягали свою богатую фантазию, чтобы изобразить отталкивающую убогость, нищету, запустение на неизвестных им пространствах Северной Азии, новгородские походники, непосредственно вторгшиеся в эти неизвестные территории, обнаружили реальную и с меркантильной точки зрения весьма привлекательную картину. "Мужи старии ходили за Югру и за Самоядь, яко видавшие сами на полунощных странах, спаде туча, и в той тучи спаде веверица млада аки теперево рождена, и взрастиши и расходится по земли, и пакы бывает другая туча, и спадают оленци мали в ней, и взрастают и расходятся по земли". Звериные шкуры, моржовые клыки, серебро, мягкая рухлядь и узорочье являлись желанными, вожделенными трофеями новгородских добытчиков.
   Подвиги новгородских ушкуйников, чужеземцев, чужестранцев в восприятии их коренным населением Сибири, а также вклад новгородских визитеров в практическую географию "страны мрака (тьмы), как с "легкой руки" Ибн Батуты с середины XIV в. именовались североазиатские территории, весьма обстоятельно представлены в отечественной историографии, особенно досоветской. И особенно в трудах, вышедших из-под пера историков в XIX веке. По существу, целое столетие, начиная с вышедшего в середине 80-х годов XVIII в. "Описания Сибирского царства и всех прошедших в нем дел от начала, а особенно от покорения его Российской державе по наши времена" Г.Ф. Миллера до состоявшихся в 1882 г. торжеств по случаю 300-летия присоединения Сибири, одну из основных линий в спектре отечественной историографии занимали сюжеты, освещающие роль предприимчивых новгородцев и атамана Ермака Тимофеевича в приращении Российской империи. Причем, по мере приближения к юбилейным торжествам активность историков и публицистов на поприще обогащения историографии новыми результатами и данными новейших изысканий динамично возрастала.
   Проектом сценария празднования 300-летия присоединения Сибири к России предусматривалась организация торжеств в общегосударственном масштабе под эгидой императора с проведением торжественных заседаний широкой общественности в обеих столицах и в губернских городах, с народными гуляниями, фейерверками и т.п. Особенно подчеркивалась необходимость создания праздничной атмосферы, торжественности, ликования по случаю 300-летнего юбилея в Сибири. Оргкомитет юбилейных торжеств, составленный преимущественно из знаменитых сибиряков, патриотов Сибири, исполненный оптимизма, уверенно полагал, что его инициатива найдет широкий единодушно ликующий отклик, прежде всего, в сердцах и душах многоликого, но консолидированного русским, славянским элементом населения Сибири.
   Однако с этой наивной уверенностью и, соответственно, задуманными общегосударственными торжествами вышел, мягко говоря, конфуз. В адрес оргкомитета, как только он объявил о своей блистательной инициативе, а еще больше в административно-управленческие инстанции вплоть до е. и. в. стали поступать из Сибири "меморандумы", указывающие на неуместность торжеств по случаю покорения, завоевания, хотя и достопамятного, и довольно давнего, но явно не стертого из памяти коренных обитателей Сибири.
   Идея общегосударственного празднования дня покорения и 300-летней покорности одной части населения другой могла прийти в голову только людям с менталитетом, глубоко и безнадежно пораженным истинно русским недугом исключительности, непохожести на остальной мир. В отличие от России, ни в одной западноевропейской колониальной державе никому в голову не приходила идея подобного празднования, например, по поводу завоевания Англией Индии или покорения Испанией коренных этносов Южной и Центральной Америки и других подобных державно-колониальных побед.
   В высших эшелонах российской власти инициатива патриотов Сибири с момента ее выдвижения и обнародования не вызвала энтузиазма и восторженной реакции. Когда же из далекой сибирской окраины стали поступать "сигналы" о возможном весьма неоднозначном восприятии "инородцами" общегосударственных торжеств, высшая власть настоятельно рекомендовала сибирским патриотам поубавить масштабы ликования. Энтузиазм сибирских патриотов, конечно, искренний, исходящий из глубин сознания необходимости единения, консолидации многонациональной России, удалось охладить, и предлагавшиеся праздничные общегосударственные торжественные мероприятия спустить с поднебесной высоты замыслов, как говорится, на тормозах. Наиболее неуемные патриоты Сибири, собравшиеся в Москве и Санкт-Петербурге и в некоторых сибирских городах, торжественно откушали праздничные обеды и обменялись пламенными речами по поводу великого значения Сибири в исторической судьбе России и одновременно с некоторой печалью в связи с общей неустроенностью условий жизни в Сибири, недостаточным благорасположением высшей власти к насущным заботам и нуждам окраины, и в то же время с несокрушимым оптимизмом и искренней верой в грандиозную, величественную экономическую будущность ее дремлющих производительных сил и неиспользованных возможностей.
   Примечательно, что ряд ораторов на этих обеденных торжествах не ограничивались рамками общероссийского значения будущего экономического потенциала возлюбленной ими Сибири и смело оперировали ее предполагаемой экономической перспективой в общемировых масштабах. Сбылись или не состоялись эти радужные предначертания - вопрос непростой и выходящий за рамки настоящего обзора. Поэтому, чтобы не отклоняться далеко от основной темы, ограничусь лишь несколькими констатациями, правда, вполне достаточными для квалификации реально сложившейся ситуации. Численность населения Сибири, медленно, но неуклонно, а в годы крестьянского переселения и особенно в советский период истории прогрессивно возраставшая, с рубежа 1980-1990-х годов с нарастающим ускорением убывает. Экспорт топливно-энергетических ресурсов, а также продукции лесной и других добывающих отраслей экономики Сибири обеспечивает России до 80 % валютных поступлений. Однако лишь ничтожная их часть, не более 5 %, может быть, доходят до Сибири, возвращаются к источникам их. Взаимосвязь между этим по существу конфискационным изъятием и нарастающей убылью населения очевидна. Люди и производные от их устремлений миграционные потоки следуют туда, куда направляются и текут денежные потоки. Экономическая политика современной России более, чем предшествующая плановая, похожа на средневековую практику визитов в Сибирь новгородских ушкуйников, действовавших по формуле: выхватить из Сибири все, что возможно, по максимуму, не отдавая взамен ничего.
   Этот тип экономического поведения структур высшей власти и околовластных столичных финансово-промышленных группировок в собственной стране прежде, во времена существовавшей в России до 1917 г. рыночной экономики, назывался хищническим, характерным для оккупационного режима или, по меньшей мере, для иерархических отношений метрополия - колония. В свое время, на старте движения России по пути капиталистического развития А.И. Герцен отмечал: "Сибирь имеет большую будущность - на нее смотрят только как на подвал, в котором много золота, много меху и другого добра… Мертвящее русское правительство… не умеет сообщить тот жизненный толчок, который увлек бы Сибирь с американской быстротой вперед" [6]. Современные механизмы квазирыночных отношений по масштабам использования их как инструмента изъятия сибирских богатств для так называемых общегосударственных задач многократно превосходят былые когда-то размеры и деструктивную для экономического потенциала Сибири, хищническую эффективность.
   Ни для кого, кроме, пожалуй, высших структур отечественной власти, давно не секрет, что в продолжение четырех с четвертью столетий Россия не может вывести Сибирь, несмотря на ее беспрецедентные возможности, на орбиту устойчивого экономического и демографического роста. Констатация этого объективного факта питает и подвигает творческую мысль зарубежных специалистов на создание версий, гипотез, концепций, сценариев иной будущности Сибири и, в конечном счете, иной, не российской ее принадлежности.
   Основоположником геополитики принято считать Фридриха Ратцеля, опубликовавшего в 1897 г. "Политическую географию". Приоритет этот, конечно, достаточно условный, поскольку политика и география находятся в естественной, органической "связке" с весьма давних времен. Наиболее ранними примерами определения геополитической цены Сибири, наверное, можно считать попытки голландских и английских купцов и мореплавателей обнаружить так называемый Северо-Восточный проход, морскую трассу вдоль арктических берегов Сибири, ведущую в Китай и Индию. Цена оказалась завышенной, найти проход не удалось. Геополитическая цена Сибири вновь выросла, когда географические данные, оказавшиеся в распоряжении английской торговой элиты, сложились в обоснование возможности проникновения в Индию и Китай по сибирским рекам Оби и Иртышу, будто бы уходящими своими истоками в Южную Азию, в Индию. На этот геополитический замысел последовал столь же геополитический отказ московского царя, поскольку реализация английского проекта, как считал тогдашний московский двор, таила угрозу жизненно важным интересам московского царства.
   Прошло еще примерно 100 лет, и Наполеон Бонапарт в свойственной ему афористичной манере заявил: "Тот, кто владеет центром Азии, владеет миром". Эта констатация, пожалуй, впервые, если не определяла точно, то, конечно же, принципиально обозначала масштаб геополитического значения Северной Азии, в том числе основной ее пространственной составляющей - Сибири. Знаменательно, что это было сказано в пору, когда Северная Азия в целом и Сибирь в частности находилась в хозяйственном, социально-экономическом запустении, явно являлась аутсайдером цивилизационного прогресса. И Россия как бы следовала этому тезису Наполеона, наращивая динамику территориальной экспансии в направлении сегодняшних среднеазиатских государств, и в 1840-х гг. передовые линии этого движения встретились на Памире с аналогичными английского происхождения. Примечательно в этом тезисе еще и то, что автор его достаточно откровенно не принимал во внимание, не находил необходимым считаться с реальной ситуацией, с тем, что Россия находится ближе всех других государств к этому "рычагу" власти над миром. Между строк наполеоновского афоризма явно читается, что император Франции весьма низко оценивал действительные и будущие позиции России в центральноазиатском регионе - ключевом к гегемонии над миром. Иначе говоря, в лучшем случае считал их временными и неустойчивыми. Великий француз (корсиканец) явно не знал, что в России временное крепче и долговечней самого фундаментального и устойчивого в Западной Европе.
   Миновало еще без малого 100 лет, и на свет появилась геополитика - системная интерпретация мировой истории и перспективы мировой цивилизации. Наиболее творчески активными ее фундаторами, пожалуй, следует считать английского географа Хэлфорда Маккиндера и немецкого ученого и дипломата Карла Хаусхофера.
   В отличие от Наполеона, лишь предполагавшего временное присутствие России в центральноазиатском регионе, Х. Маккиндер совершенно однозначно оценивал Россию как временного держателя так называемого осевого региона, охватывающего пространства от Волги на западе до Лены на востоке и от Ледовитого океана до Ирана и Китая, с центром в Сибири. Х. Маккиндер утверждал, что ранг мировой державы Россия получила благодаря колонизации, присоединению Сибири - "оси мировой истории". Обороты и вес этой "оси" Россия увеличивала (в частности, за счет строительства Транссиба и развития других видов транспортных сообщений), но не настолько, чтобы исключить возможность замены ее как держателя другим субъектом мировой цивилизации. Например, Германией, возрастающая мощь которой обеспечила бы ей возможность использовать "ось мировой истории" с большей угрозой интересам других европейских держав, чем временное владение Россией этой осью.
   Из числа претендентов на роль "держателя оси мировой истории" Х. Маккиндер не исключал и Китай, несмотря на то, что в начале ХХ в., когда земной шар оснащался этой осью, Китай по всем параметрам технико-экономического прогресса явно отставал от России, тоже далеко не передовой на этом поприще. Но Китай, по Маккиндеру, располагал одновременным сочетанием конструктивных качеств континентальной и морской (океанской) цивилизации. И в будущем это счастливое для Китая сочетание, позволяющее или даже обязывающее включать его в число наиболее вероятных и сильных держателей "оси мировой истории", может обернуться, как полагал Х. Маккиндер, для других мировых держав серьезной опасностью и весьма нежелательными последствиями. Нейтрализовать или хотя бы регламентировать потенциал континентально-океанского фронтира Китая до размеров, безопасных для клуба великих держав, ни одна из которых не обладала аналогичным сочетанием континентального и океанского факторов пространственного расширения жизненных интересов, Х. Маккиндер полагал возможным путем объединения и координации усилий западноевропейских стран с непременным участием в этом контролирующем блоке США.
   Первая мировая война оправдала, как считал Х. Маккиндер, сделанные им в 1904 г. принципиальные начертания сценария будущих событий. Мировой масштаб войны 1914-1918 гг. вполне подтвердил и основной геополитический постулат об объективном существовании постоянного конфликта, противостояния двух типов цивилизации: морской и континентальной. Германию, стремившуюся к роли держателя оси мировой истории, удалось унять объединенными усилиями западноевропейских держав и США. Затем, осмысливая итоги первой мировой войны и конкретный характер развития событий в ходе ее, Х. Маккиндер дополнил свою геополитическую конструкцию новыми элементами. В частности, Евразия и Африка получили наименование "мирового острова", а их побережье от Европы, вокруг Африки и Южной Азии получило название "мирового мыса", контролируемого державами морской цивилизации. Вместо "оси мировой истории" было введено понятие "хартленд" - сердцевина земли. Хартленд - это та же самая "ось", но продолженная на запад до меридиана Балтийского и Черного морей. Эти и другие, более частные новации и уточнения геополитической конструкции и ее терминологического оснащения Х. Маккиндер заключил триадой, тем или иным значением и сочетанием членов которой определялось будущее мира: "Кто правит Восточной Европой, тот господствует над хартлендом; кто правит хартлендом, тот господствует над мировым островом; кто правит мировым островом, тот господствует над миром" [7]. В отличие от Наполеона, интуитивно полагавшего, что Россия - временный и неустойчивый держатель Сибири, Маккиндер и современные продолжатели его теории вполне убежденно и однозначно считают, что Россия неспособна поднять Сибирь на орбиту динамичного социально-экономического развития, соответствующего потенциалу ее естественных производительных сил. О чем будто бы свидетельствует более чем четырехвековая, но малоэффективная колонизация Сибири Россией.
   Один из наиболее амбициозных сценариев будущей истории "оси мировой истории" предполагает возможность приобретения Сибири от тихоокеанского побережья до Енисея у России Соединенными Штатами Америки за три триллиона американских долларов.
   Другой сценарий, более научный, чем сделка купли-продажи по типу ранее проданной Россией Аляски, основывается на постулате, что попытки России отстоять свое влияние в странах СНГ обречены на провал, и Россия, с учетом ее сегодняшнего состояния, должна по доброй воле отказаться от имперского ранга, статуса великой державы. "Если возникнет необходимость сделать выбор между расширением Евро-Атлантической системы и хорошими отношениями с Россией, то первое, безусловно, должно превалировать над вторым" [8]. России - Европейской России - настоятельно рекомендуется заниматься технико-экономической модернизацией, а не бессмысленными претензиями на ранг великой державы.
   Автор этих "руководящих" указаний, в отличие от инициатора договора купли-продажи, пожалуй, более трезво оценивает международную политическую ситуацию вокруг "хартленда, оси мировой истории". Купля-продажа огромных пространств "северного соседа" не может оставить Китай безучастным наблюдателем такого рода сделки. Поэтому из трех государств, которые возникнут на пространствах бывшей России, одно - Сибирская Республика - должно стать преимущественной сферой влияния бурно развивающегося Китая. Другое - Республика Дальнего Востока - питать природными ресурсами Японию, которая тоже в конце концов могла бы купить часть Сибири. А Европейская Россия - это хороший придаток Европейскому Союзу, объединенной Европе.
   В чем и конкретно каким образом оправдается или не состоится это предначертание, можно судить по тому, на сколько блок государств, призванных, по Маккиндеру, охранять "демократические идеалы", продвинулся по "оси мировой истории" в направлении "сердцевины земли - хартленда". На западе это продвижение переступило за балтийско-черноморский меридиан, по которому Х. Маккиндер определял границу хартленда. На юге хартленда тот же самый блок во главе с руководящим координатором США оккупировал Ирак и Афганистан, готов установить режим "демократических идеалов" в Иране и укрепляется на плацдармах в среднеазиатских государствах. На востоке под угрозой установления режима "демократических идеалов" находится Корейский полуостров.


  [1] Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири. 1032-1882 гг. Сургут, 1993.
  [2] Там же. С. 16.
  [3] Там же. С. 15-22.
  [4] Шахермайер Ф. Александр Македонский. М., 1986. С. 240.
  [5] Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории географических открытий. М., 1982. Т. I. С. 235; Щеглов И.В. Указ. соч. С. 23.
  [6] Герцен А.И. Былое и думы. М., 1975. С. 237.
  [7] Mackinder H. Democratic Ideals and Reality. London, 1919.
  [8] Brzezinski Z. The Grand Chessboard. American Primacy and Its Geostrategic Imperatives: Basic Books. 1997. P. 201.