Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Вибе П.П. Немецкие колонии в Сибири: социально-экономический аспект

   В начале марта 1921 г. на X съезде РКП(б) был одобрен новый курс, заключавшийся в том, чтобы изменить взаимоотношения между городом и деревней и экономически заинтересовать крестьянство в мероприятиях советской власти. Одним из ключевых моментов на съезде было принятие решения о замене разверстки продналогом. 21 марта 1921 г. ВЦИК законодательно закрепил его принятием декрета "О замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом" [1]. 28 марта 1921 г. Совнарком утвердил декрет, который разрешал свободный обмен, покупку и продажу сельскохозяйственных продуктов в губерниях, выполнивших продразверстку. Начался постепенный переход от политики "военного коммунизма" к новой экономической политике.
   На Сибирь, выполнившую к тому времени лишь чуть более половины разверстки, постановление Совнаркома не распространялось. 13 марта 1921 г. председатель Сибревкома И. Н. Смирнов телеграфировал в губкомы РКП(б) о требовании Наркомпрода выполнить в Сибири не менее 75% продразверстки [2]. В конце марта в некоторых уездах Сибири, выполнивших этот план, был разрешен свободный товарообмен [3]. Омский и Славгородский уезды Омской губернии в их число не попали.
   В обращении Сибревкома к крестьянству Сибири в связи с введением продналога от 31 марта 1921 г. разъяснялось, что после выполнения натурального налога все излишки могли оставаться в полном распоряжении производителя. Он имел право потреблять их сам, отдавать государству за товары или обменивать на рынках и базарах на необходимые ему предметы [4]. Проведение товарообмена возлагалось на Сибирское отделение Центросоюза под руководством Сибирского продовольственного комитета: кооперации поручалось распределение промтоваров, заготконторам продовольственных органов - прием сельскохозяйственной продукции.
   В приказе Омского губисполкома и губпродкома о праве свободного товарообмена в уездах Омской губернии от 11 июня 1921 г. свободная продажа и товарообмен разрешались лишь в некоторых уездах, в том числе в Тарском, Татарском и Калачинском. На уезды же Омский и Славгородский, где проживала основная масса немецких колонистов Сибири, Тюкалинский и другие, не выполнившие продразверстку, это право по-прежнему не распространялось. Причем население этих уездов предупреждалось, что при попытке провоза хлебных продуктов на рынок "таковые будут реквизироваться и сдаваться на склады продорганов", а виновные "будут привлекаться к ответственности по всей строгости революционных законов". Военному подотделу Омского губернского продовольственного комитета вменялось в обязанность восстановить заградительные посты и принять все меры к пресечению вывоза хлебных и других продуктов за пределы уездов, не выполнивших продразверстку [5].
   Но уже 18 июня 1921 г. постановлением Сибревкома в связи с трудным продовольственным положением, и "исходя из интересов восстановления сельского хозяйства и удовлетворения необходимых потребностей крестьянства", перед Сибирью была поставлена непростая задача - заготовить хлеба за летние месяцы "в порядке полного товарообмена" более 9 млн пудов. Львиную долю из них следовало заготовить в Алтайской (4,5 млн пудов) и Омской (3,25 млн пудов) губерниях [6].
   Однако развитие товарообмена сдерживали слабость кооперации, недостаточный ассортимент промтоваров, активизация так называемых "мешочников", приехавших из Европейской России и предлагавших крестьянам промышленные товары по более низкому, чем кооперация, эквиваленту. Только из Омской губернии в июле-августе 1921 г. они вывезли около 500 тыс. пудов хлеба [7]. В этих условиях Сибревком принял постановление о борьбе с "мешочничеством", ограничив провоз нормированных продуктов двумя пудами на пассажира и запретив въезд во все уезды Алтайской губернии, Омский и Славгородский уезды Омской губернии и некоторые другие районы Сибири.
   Развитие товарообмена серьезно сдерживало также недоверие крестьян к кооперации, незнание и непонимание новой продовольственной политики государства, реквизиции и другие репрессивные методы, к которым прибегали на местах органы советской власти. Кроме того, крестьяне, утаившие от продразверстки некоторые запасы хлеба, опасаясь конфискации, не сдавали его. В итоге к 1 октября 1921 г. товарообменом по Сибири было заготовлено лишь 300 тыс. пудов хлеба [8].
   Основным же источником поступления хлеба в государственные закрома был продналог. Первая продналоговая кампания 1921 - 1922 гг. проходила в условиях разразившегося неурожая. По Сибири хлебный налог первоначально был принят в размере 38,4 млн пудов, из которых 9,1 млн пудов должна была дать Омская губерния. Причем из-за голода в ряде волостей Тюкалинского, Тарского и Омского уездов основные налоговые тяготы в Омской губернии легли на Славгородский уезд [9].
   Продналоговая кампания прошла в Сибири по завышенным нормативам. Так, в Славгородском уезде, по данным губернского продовольственного комиссара Б. И. Монастырского, налогом облагалось "больше пространства, чем в уезде имеется". Ситуация усугублялась своевольными методами, к которым нередко прибегали продработники, осуществлявшие сбор налога. Например, в Хортицкой, Новоромановской, Орловской, Славгородской и Ореховской волостях они заставляли немецких крестьян подписывать документы, согласно которым урожай на их полях якобы равнялся в 1921 г. 75 пудам с десятины. Это означало, что налог должен был составить в среднем 23 пуда с десятины. На самом же деле крестьяне собирали по 20-30 пудов. Немецкие села Рубцовского уезда (Саратов, Блюменталь, Мариенбург и другие) были обложены налогом из расчета семидесяти пудов с десятины, когда на самом деле урожай составил около двадцати пудов с десятины [10]. Такие действия представителей власти дискредитировали идею продналога, вели к ликвидации запасов хлеба, распродаже скота, инвентаря. Все это вызывало лишь недовольство у крестьян и не способствовало выполнению плановых заданий. В совместном приказе Сибревкома, Сиббюро ЦК РКП(б) и Сибпродкома признавалось, что, "несмотря на целый ряд благоприятных условий по сбору продналога в Сибири, <...> до сих пор продналоговая кампания не дает результатов". На 1 октября 1921 г. было собрано лишь 800 тыс. пудов хлеба [11].
   Пытаясь сохранить необходимые для выживания продовольствие и семена, немецкие крестьяне оказывали пассивное сопротивление действиям продорганов. В октябре 1921 г. в Подсосново немцы отказались признать наложенный на них налог. В результате Славгородский уездный комитет РКП(б) 30 ноября принял решение о вводе войск в саботирующую продналог Подсосновскую волость. Выступая на заседании Славгородского уездного комитета РКП(б) 14 декабря 1921 г., продовольственный комиссар Ф. Н. Баранов признавал, что среди немецкого населения план по продналогу выполняется слабо, и поэтому "приходится применять чрезвычайные репрессивные меры". Только благодаря "большому нажиму и твердости", с которыми по оценке Сиббюро ЦК РКП(б) проводилась продналоговая кампания, к концу февраля 1922 г. в Славгородском уезде план был выполнен. При этом в уезде было собрано около половины всех налоговых поступлений в Омской губернии. Такими же методами действовали продорганы и в других районах Сибири [12].
   В Омском уезде из-за неурожая продналоговое задание было в три раза меньше, чем в Славгородском уезде. Некоторые волости были освобождены от налога на хлебофураж. Так, Новинская волость, в которой средний урожай составил всего лишь 4 - 10 пудов с десятины, была освобождена от сбора хлеба. Поэтому большинство волостей, где значительную часть населения составляли немцы, смогли выполнить хлебный налог. Но от других видов натурального налога крестьяне не освобождались. К середине февраля 1922 г. Омский уезд выполнил 90% плана. Оставшиеся 10% задания, по мнению уездного продовольственного комиссара Гаврилова, выполнить было очень трудно, "так как это подорвет и обессилит крестьянские хозяйства". И действительно, в начале 1922 г. большинство волостей Омского уезда голодали, питаясь в основном суррогатами. Из районов с немецким населением наиболее тяжелое положение по-прежнему оставалось в Новинской волости [13].
   В докладе Новинского волостного исполнительного комитета от 15 апреля 1922 г. отмечалось, что около 70% населения голодали "в буквальном смысле этого слова", так как не имели абсолютно никакой еды. Скот также оставался без корма. Если в начале 1921 г. в волости насчитывалось около 2,5 тыс. рабочих лошадей, то в марте 1922 г. их было лишь 174. Ежедневно волисполком осаждали голодные толпы с просьбами спасти их от смерти. Но он был бессилен, так как лишился последнего источника пополнения своего хлебного фонда - сбора в размере четверти фунта с помольного пуда. Дело в том, что решением Омского губернского продовольственного комитета все мельницы данного района были закрыты и "запечатаны за невзнос промсборов". На почве голода реальными стали угрозы обострения криминальной ситуации и распространения инфекционных заболеваний. В этих условиях волисполком вынужден был заявить Омскому уездному исполнительному комитету о снятии с себя ответственности за возможные случаи голодной смерти и убийств на почве голода [14].
   К весне 1922 г. сбор продналога в Сибири завершился. Он составил 28% от всего заготовленного в стране продовольствия. И хотя хлебопродуктов было заготовлено меньше, чем по продразверстке 1920 - 1921 гг., первая продналоговая кампания 1921 - 1922 гг. оказалась для крестьян более обременительной. Объяснялось это тем, что все запасы хлеба прошлых лет были уже исчерпаны, а реальный налоговый гнет приводил к ликвидации продуктов питания, распродаже инвентаря и скота.
   Инструктор немецкой секции Шрейер, посетивший немецкие колонии Омской губернии в июле - начале августа 1922 г., в своем отчете сообщал о беспорядках, которые имели место при организации сбора налога на местах. Все начальники, пишет он, издавали приказы: и губернский, и уездный продовольственные инспекторы, и партийная организация; в соответствии со всеми указаниями продналог и взимали в тройном размере. Из-за дефицита семян сокращались посевные площади. Если в 1921 г. каждый колонист засевал по 50 - 70 десятин земли, то в 1922 г. лишь 5 - 10 десятин. "Самые цветущие немецкие хозяйства, - писал Шрейер, - рухнули. Для восстановления их потребуется немало энергии. Вина за эту громадную ошибку лежит на продработниках. <...> Необходимо принять меры, дабы продработники выполняли предписание центра и не озлобляли население своей работой против Советской власти..." [15]. Данные Шрейера о сокращении посевов впечатляют, но не подкрепляются какой-либо статистикой. Более достоверные сведения, очевидно, можно почерпнуть в материалах анкетирования немецких хозяйств, проведенного в 1922 г. Оно показало, что в Новинской волости посевные площади в 1922 г. сократились по сравнению с 1921 г. вдвое; на территории Масляновского сельсовета Больше-Могильской волости - в три раза; на территории Побочинского сельсовета Белостокской волости - в 1,7 раза [16].
   В тяжелом состоянии находились и некогда благополучные фермерские хозяйства. Проведенное агрономом омского агроучастка весной 1922 г. обследование меннонитских колоний в Мельничной и близлежащей к ней волостях показало, что "хозяйства приходят в упадок". Во всех обследованных хозяйствах была отмечена острая нужда в семенном материале и кормах. Семян для посева имелось не более 20% от нужного количества. Поголовье скота сократилось до 60%. Некогда славившиеся своими качествами свиньи в Чукреевке в 1921 г. полностью пали от болезней. Сельскохозяйственный инвентарь и машины требовали ремонта, но запасные части к ним отсутствовали. Посевы хлебов и трав жителей Чунаевки и Чукреевки регулярно подвергались потравам скотом жителей Куломзино и войсковых частей. Большой ущерб наносился и ворами: в Чукреевке не было ни одного амбара, который не был бы взломан. Восстановление меннонитских хозяйств, по мнению участкового агронома, было "мыслимо при солидной реальной поддержке". И все же он отмечал, что "меннонитские хозяйства и вообще хозяйства немцев отличаются большей культурностью. И всякие мероприятия, в смысле улучшения, встретят подготовленную почву. Травосеяние вполне возможно начинать. Введение культур корнеплодов - пропашных - вполне своевременно. Остановка лишь за семенами. Таким образом, семена, корм и отремонтированный мертвый инвентарь могут поддержать пошатнувшиеся хозяйства, сократившийся сильно живой инвентарь (рабочий скот) смогут восстановить сами" [17].
   Поселенные обследования меннонитских хозяйств Бородинской волости Омского уезда показали, что в некогда зажиточных колониях масштабы сельского хозяйства с 1914 по 1922 гг. сильно сократились, причем в значительной мере это произошло именно в первые годы советской власти. Так, поголовье молочного скота и размеры посевов в 1922 г. составляли к довоенному уровню соответственно в Трусовке 30% и 43%; в Халдеевке - 35% и 37%; в Девятириковке - 29% и 65% и в Бородинке - 43% и 22% [18]. В меннонитских колониях Александровке и Миролюбовке Москаленской волости, Маргенау и Николайполь Исилькульской волости Омского уезда в 1922 г. были вырезаны "целые стада" красной немецкой коровы с целью уплаты налога, но основа для возрождения племенного скотоводства все же сохранилась [19].
   Продналоговая кампания 1922-1923 гг. в Сибири также прошла со значительным переобложением крестьян. Так, совокупный налог на Новоромановскую, Орловскую, Подсосновскую и Хортицкую волости составил около 430 тысяч пудов зерна. Но если меннонитские Хортицкая и Орловская волости уже в ноябре 1922 г. путем напряжения всех ресурсов смогли собрать основную часть налога, то на Подсосновскую и Новоромановскую волости был наложен такой налог, что, по оценке уполномоченного Омского губисполкома Э. Церера, они его "и при самом огромном желании не могли бы выполнить, и надо радоваться, если смогут выполнить 60% от налога". Налоговые задания для немцев Омского уезда были более легкими, но, учитывая кризисное состояние, в котором находилось его сельское хозяйство, и они оказались очень напряженными. Вновь решающим условием выполнения плана были репрессии и жесткие, а зачастую, и незаконные действия продработников [20].
   Сокращение посевных площадей и завышенные ставки налога привели к расширению территории, охваченной голодом. В Новинской волости, несмотря на сокращение посевов по сравнению с 1921 г. в два раза и засуху, поразившую значительную их часть, налог продолжали взимать. Новинский волисполком в июле 1922 г. отчаянно добивался понимания у Омского уездного исполкома, обращая внимание на случаи голодной смерти и заболевания тифом. Фельдшерский пункт в Поповке закрылся и был переведен в Мельничную волость, так как его служащие не получали продуктов и жалования. Советские столовые за неимением продуктов также закрылись, дети, не имевшие родителей, бродили из селения в селение в поисках хлеба, но, не находя его, питались травами. И в этих катастрофических условиях в волости продолжали усиленно собирать масло и яйца для голодающих других районов. "...С умирающего с голода, - писали в своем докладе члены Новинского волисполкома, - взыскивается налог для голодных, что создает совершенно безвыходное и критическое положение..." [21].
   В январе 1923 г. голод охватил немецкое население Подсосновской, Новоромановской и Ореховской волостей Славгородского уезда. Уездная комиссия по борьбе с последствиями голода сообщала о семиста десяти голодающих в Подсосново; в Цветнополье из двухсот голодающих 53 человека испытывали "форменный голод". Не обошел стороной голод и меннонитские Хортицкую и Орловскую волости, где сильно нуждалось более трети населения. В марте 1923 г. в четырех немецких волостях Славгородского уезда - Орловской, Хортицкой, Новоромановской и Подсосновской - "форменно голодающих" насчитывалось уже 3643 человека. Колонисты предпринимали отчаянные попытки борьбы с голодом, стараясь засеять как можно больше. Так, меннониты Орловской и Хортицкой волостей продали в Оренбурге более двухсот лучших лошадей, чтобы обзавестись семенами. Но к началу августа 1923 г. голодало уже около половины немцев Славгородского уезда. Голод и налоговая политика послужили толчком к массовому (более 220 тыс. человек) оттоку крестьян из Сибири. Немцы собирались переселяться в Самарскую губернию, Кубанскую и Таврическую области [22].
   Налоговая политика советского государства имела ярко выраженный классовый характер. Принципы обложения отдельных социально-экономических групп крестьянства были таковы, что большая часть налога приходилась на зажиточные слои деревни. Налог на зерновые культуры определялся в Сибири по количеству в хозяйстве посева (удвоенного), приходившегося на одного едока или на одно хозяйство. Это было сделано в интересах маломощных хозяйств, для которых расчет налога по земле был невыгоден, так как они зачастую не имели необходимых средств производства для ее обработки. В результате, по подсчетам Л. И. Боженко, поступление налога в продналоговую кампанию 1922-1923 гг. в Сибири было таким: бедняцкими хозяйствами (посев до 0,5 дес. на едока) было выплачено 8,2% всего налога, середняцкими (посев от 0,5 до 1,5 дес. на едока) - 62,7% и кулацко-зажиточными (посев свыше 1,5 дес. на едока) - 29,1% всего налога, между тем как доля этих групп среди всех групп составляла в это время соответственно 60,2%, 37,2% и 2,6% [23]. Немецкие хозяйства чаще всего облагались по самой высокой налоговой ставке. Так, например, проведенное в марте 1922 г. в Хортицкой и Орловской волостях Славгородского уезда и Мельничной и Новинской волостях Омского уезда обследование 1193 меннонитских хозяйств показало, что в среднем на одного едока в них приходилось по две десятины посева [24], а следовательно и налог был самым высоким.
   Таким образом, очевидно, что с введением продналога положение немецких колоний в Сибири не улучшилось. Отдаленность рынков и слабость государственного торгово-закупочного аппарата, инфляция и отсутствие необходимых товаров для обмена на сельскохозяйственную продукцию - все это не способствовало росту валовой и товарной продукции даже в условиях перехода к новой экономической политике. Хозяйства сибирских колонистов имели преимущественно натуральный характер.
   Начиная с 1923 - 1924 окладного года был введен единый сельскохозяйственный налог (ЕСХН), заменивший собой ряд общегосударственных и местных налогов. По нему в Сибири облагалась удвоенная площадь посева, произведенного в поле и на приусадебном участке. Учитывались также количество едоков, поголовье рабочего и крупного рогатого скота, а также средняя урожайность зерновых и трав в данном районе. Первоначально ЕСХН уплачивался как натурой (зерном), так и деньгами, а с января 1924 г. - только деньгами [25]. ЕСХН был призван мобилизовать денежные ресурсы крестьянства в бюджетную сферу, а также рассматривался как средство регулирования социально-экономических отношений и ограничения развития так называемых капиталистических элементов деревни.
   Сиббюро ЦК РКП(б), "принимая во внимание катастрофическое состояние сельского хозяйства" и решив несколько снизить налог, постановило в июле 1923 г. собрать в Сибири в продналоговую кампанию не более 22 млн пудов ржаных единиц. Но ЦК РКП(б) окончательно утвердил налог в размере 26,6 млн пудов. Некоторое снижение налога не спасло сибирских колонистов от голода. К примеру, в Славгородском уезде урожай в 1923 г. составил 5 млн пудов хлеба, когда внутренние потребности составляли не менее 6 млн пудов. Тем не менее к 1 января 1924 г. в уезде было собрано около 1 млн пудов налога, что составило треть всех сборов в Омской губернии [26].
   Все это способствовало тому, что голод во многих немецких колониях Сибири продолжался и в 1924 г. В это тяжелое время на помощь своим сибирским единоверцам пришла зарубежная благотворительная организация - Американская меннонитская помощь (АМП). Первый раз меннониты Славгородского уезда получили эту помощь неофициальным путем в марте 1923 г., когда им было передано 420 тыс. рублей. Эти деньги предназначались обедневшим меннонитам для покупки семенного зерна. Представитель АМП, передавший деньги, заверил, что его организация и в дальнейшем может оказывать помощь голодающим, но для этого необходимо официальное разрешение. Но деятельность АМП осуществлялась при постоянном недоверии, подозрительности и препятствиях со стороны советских чиновников [27].
   С конца апреля 1923 г. под эгидой АМП в меннонитских колониях Орлово и Глядень были созданы комитеты по оказанию помощи голодающим. В конце октября 1923 г. из средств АМП в Славгородском уезде был сделан дополнительный запас зерна в размере более 12 тыс. пудов, из которого производилось снабжение нуждающихся. По настоянию АМП и с ее помощью посевные работы 1923-1924 гг. практически во всех меннонитских колониях проводились коллективно, чтобы тем самым поддержать самые слабые крестьянские хозяйства. Благодаря всем этим мероприятиям славгородским меннонитам удалось спастись от голодной смерти [28]. Наряду с продовольственной и медицинской помощью АМП оказывала содействие восстановлению и развитию сельского хозяйства в меннонитских колониях. В меньших масштабах АМП оказывала помощь и другим голодающим уезда. Вместе с тем следует отметить, что ситуация в лютеранских и католических колониях по-прежнему оставалась тяжелой.
   Благодаря неплохому урожаю 1925 г. экономическое положение сибирских колонистов стало постепенно стабилизироваться. Наметилось оживление в сельскохозяйственном производстве. К примеру, по данным Л. В. Малиновского, в двух немецких селах Барабинского округа - Цветное Поле и Граничное - посевная площадь увеличилась за период с 1924 - 1925 до 1926 - 1927 гг. с 410 до 803 десятин, т. е. почти вдвое. Количество рабочих лошадей возросло с 73 до 177 голов или почти в 2,5 раза, коров - с 189 до 276 голов или на 45%. Количество сложных машин только за один год, с 1926 по 1927 г., выросло с 57 до 92 единиц, хотя число хозяйств возросло за это время только со 107 до 117 [29].
   Рост экономического благосостояния сибирских колонистов стал возможен благодаря их упорному труду, помощи АМП и деятельности сельскохозяйственной кооперации, которая с переходом к НЭПу была признана государственно важным делом. По декрету ВЦИК и СНК "О сельскохозяйственной кооперации" от 16 августа 1921 г. сельскохозяйственная кооперация выделялась в самостоятельную систему [30]. Понимали необходимость развития сельскохозяйственной кооперации и сами колонисты. Быстро восстановить экономику обнищавших колоний можно было лишь путем усиления производственной взаимопомощи в форме кооперативных объединений.
   Так, среди немецких хозяйств Омской губернии на 1 марта 1924 г. насчитывалось девять потребительских обществ, четыре кредитных товарищества и двадцать пять сельскохозяйственных товариществ. За семь месяцев этого года число объединений выросло до сорока девяти. В некоторых селах, например, в с. Сереброполье Омского уезда уже в 1924 г. было достигнуто сплошное кооперирование населения в сельскохозяйственной кооперации. По Сибири в целом количество немецких кооперативных организаций возросло в 1924 г. по сравнению с 1923 г. с двадцати пяти до шестидесяти четырех, т. е. в 2,5 раза [31].
   Развитие сельскохозяйственной кооперации в сибирских колониях имело свои этноконфессиональные особенности. В лютеранских и католических колониях преобладали преимущественно простые формы кооперации: потребительские общества и молочная кооперация. Как правило, эти кооперативы имели смешанный с русским и украинским населением состав и изначально входили в подконтрольную государству кооперативную сеть. Меннониты же создали свою систему кооперативных организаций - моноэтноконфессиональных по составу и достаточно самостоятельных. Этому способствовали известная корпоративная замкнутость меннонитских общин и иностранная помощь, оказывавшаяся меннонитскими благотворительными организациями.
   В 1923 г. было создано Всероссийское меннонитское сельскохозяйственное общество, а в начале 1924 г. его Омское и Славгородское отделения. Основной целью ВМСХО было содействие "восстановлению, развитию и усовершенствованию меннонитского сельского хозяйства и сельскохозяйственной промышленности, а также поднятие общего культурного уровня и благосостояния меннонитских сельских обществ и в связи с этим сельского хозяйства России вообще" [32]. Предполагалось распространение среди меннонитов передовых сельскохозяйственных знаний, ведение селекционной и племенной работы, интенсивное сельскохозяйственное производство, создание перерабатывающих предприятий, развитие торговли.
   В короткие сроки меннонитские кооперативы добились заметных результатов, вовлекая в свои ряды все большую часть населения. Особых успехов достигли омские меннониты. Так, семенное-племенное сельскохозяйственное товарищество с символическим названием "Успех", образованное в начале марта 1924 г. в Екатерининском сельсовете Москаленского района Омского уезда, объединяло первоначально 32 хозяйства. Несмотря на то, что несколько семей уехали в Америку, в 1925 г. в товариществе состояло уже 43 меннонитских хозяйства. Товарищество стремилось приобретать и снабжать своих членов чистосортными семенами для их разведения, улучшать стада крупного рогатого скота и лошадей, изыскивать средства для выдачи беспроцентных ссуд. Результаты не заставили себя долго ждать. В 1924 г. Москаленский агропункт снабдил меннонитов сорока девятью пудами чистосортных семян, выделил им чистокровного жеребца. От Омского отделения ВСМХО был получен кредит в размере 4,5 тыс. рублей с рассрочкой на три года. Члены товарищества поставили перед собой цель - разведение только красно-немецкого молочного скота. В первый же год своего существования товарищество принимало участие в двух выставках - районной и уездной. За достижения в животноводстве оно получило в районе премию первого разряда, а в уезде - премию второго разряда. В 1924 г. с 222 десятин было собрано 13,5 тыс. пудов селекционного зерна. В 1925 г. агропункт выделил товариществу уже 200 пудов селекционных семян пшеницы. Под пашней в товариществе "Успех" в этот год было 2771,92 десятины, из которых уже около 682,5 десятины меннониты отвели под селекционные сорта [33].
   Семенное-племенное товарищество "Опыт" объединяло 34 хозяйства хуторов Чунаевский, Орловский, Матиса, Тесмана и Приветное Ребровского сельсовета Любинского района Омского уезда. С 1924 по 1925 г. число членов товарищества удвоилось. Тесно сотрудничая с агрономическими службами, оно перешло к паротравопольной системе севооборота, а именно к двенадцатиполью с целью восстановления плодородия почвы. При такой системе под зерновыми культурами было занято меньше площади, но появилось большое количество грубых кормов в виде травы и сена, а также корнеплодов. Это дало возможность членам товарищества больше внимания уделять разведению крупного рогатого скота молочного направления. Причем товарищество решило разводить только красно-немецкую корову. Кроме того, традиционно успешно развивались свиноводство, коневодство, овцеводство, птицеводство. Весной 1925 г. товарищество приступило к постройке общественного курятника для двухсот племенных кур. Омская уездная выставка отметила наградой первой степени труды товарищества по птицеводству, а особенно по искусственной инкубации. Члены товарищества планировали создать общественный сад-парк с опытным огородом и опытным полем. Площадь пахотной земли в товариществе "Опыт" в 1925 г. составляла 940 десятин, из них под сортовое зерно было отведено 339 десятин. В среднем каждое хозяйство имело пять лошадей, восемь голов крупного рогатого скота и тринадцать свиней и овец [34].
   Семенное-племенное товарищество "Якорь" в начале 1925 г. объединяло 40 хозяйств поселков Масляновка и Смоляновка Любинского района Омского уезда. Товарищество имело 30 племенных лошадей, занесенных в государственную племенную книгу Омского уездного земельного управления, 72 головы простых лошадей. Крупного племенного рогатого скота было 109 голов, молодняка рогатого скота - 144 головы, овец - 243 и свиней - 50. На уездной сельскохозяйственной выставке товарищество было удостоено премии в виде 20% скидки с ЕСХН. В 1925 г. товарищество планировало засеять 15 десятин паров чистосортной пшеницы, открыть зерноочистительный пункт, под руководством местного агронома перейти на восьмипольную систему обработки земли [35].
   Семенное-племенное товарищество "Агроном" в начале 1925 г. объединяло 73 хозяйства, т. е. подавляющую часть шести колоний: Пучково, Маргенау, Ивановку и Николайполь Исилькульского района и Миролюбовку и Александровку Москаленского района Омского уезда. В 1924 г. посев составлял 1096 десятин, из них чистосортным посевом было занято 235,7 десятины земли. Урожай пшеницы улучшенного сорта составил 13110 пудов. В 1925 г. под пашней было уже 2196 десятин, из них чистосортным посевом было занято 609 десятин. Среднее хозяйство имело пять лошадей и семь голов крупного рогатого скота. Все члены товарищества перешли на паротравопольный севооборот с восьми- и двенадцатипольем. Несмотря на потери, понесенные в 1922 г., члены товарищества сохранили быков-производителей красно-немецкой породы и твердо были намерены разводить скот молочного направления. Для достижения этой цели собрание членов товарищества решило устроить контрольный молочный союз. Кроме того, товарищество "Агроном" содержало единственную в Сибири меннонитскую школу-семилетку [36].
   Омское отделение ВМСХО уделяло большое внимание развитию животноводства среди меннонитов. В 1925 г. 38% крупного рогатого скота и 16,5% лошадей, принадлежавших членам отделения, получили одобрение губернской зоокомиссии. В целом же по Омской губернии такое одобрение смогли получить лишь 0,4% крупного рогатого скота и 0,5% лошадей [37]. Меннониты проделали большую работу по разведению и адаптации к сибирским условиям красно-немецкой коровы. По мнению ученых, обследовавших их хозяйства осенью 1924 г., "...меннониты Омского уезда произвели громадный культурный опыт: они не только ввели в хозяйственный обиход Западной Сибири свою корову в качестве молочного животного, но, сохранив его характерные свойства, придали ей лучшие формы сравнительно с ее южно-российской сестрой" [38]. Красно-немецкая корова прекрасно переносила нелегкие сибирские климатические условия, давала хорошие надои и приносила стабильный приплод. Меннониты П. П.Фрезе, К. А. Нейфельд, Г. Я. Дал, И. И. Варкентин и другие сыграли заметную роль в распространении этой породы в Западной Сибири, продав для племенных целей "порядочное количество коров и телок и <...> бычков" [39]. Омское отделение ВМСХО тесно сотрудничало с Западно-Сибирской опытной станцией, Сибирской сельскохозяйственной академией, Сибирским краевым земельным управлением и другими учреждениями по вопросам разведения и содержания красно-немецкой коровы и осуществления сортовых посевов [40].
   Помимо указанных выше, семенные-племенные товарищества были организованы в Чукреевке ("Примерное"), Чунаевке ("Труд", "Прогресс"), Масляновке ("Искра") Любинского района, Солнцевке ("Заря"), Аполлоновке ("Колос") Исилькульского района, в Москаленском районе ("Источник"), в Трусовке ("Надежда") Бородинского района [41]. Всего в 1925 г. в Омское отделение ВМСХО входило двенадцать семенных и племенных товариществ, два сельскохозяйственных и три машинных товарищества, объединявших более четырехсот хозяйств. В то время как в уезде было кооперировано 47,6% хозяйств, членами Омского отделения ВМСХО стало 83,5% меннонитов уезда. Ими было продано в 1925 г. 500000 пудов хлеба. Торговый оборот составил 645181 рубль, а чистый доход - 15677 рублей. В ведении Омского отделения было 25 сыроваренных заводов, выработавших только летом 1925 г. 5000 пудов масла [42].
   Имеющиеся в нашем распоряжении статистические материалы агронома А. Г. Протопопова позволяют охарактеризовать экономическое состояние меннонитских хозяйств Омского уезда - членов ВМСХО в середине 1920-х годов в сравнении со среднестатистическими хозяйствами того же уезда.

   Из данной таблицы видно, что меннонитское хозяйство, имея близкий к среднестатистическому надел пахотной земли, по основным результативным экономическим показателям - размеру посева, количеству лошадей и коров - в два - четыре раза превосходило среднестатистическое хозяйство в уезде. Это было следствием присущих меннонитам трудолюбию, дисциплине, грамотной организации труда. К примеру, меннониты ежегодно обрабатывали 82,8% своей пахотной земли, в то время как по уезду обрабатывалось лишь 17,2%. Треть обработанной земли (33,8%) они оставляли под пар, а по уезду этот показатель равнялся 16,4% [44]. И это не случайно. Ведь большинство меннонитов Омского уезда жили до революции на собственной или арендованной земле. Несмотря на войны и революционные потрясения, они смогли сохранить не только базовые элементы своих хозяйств для будущего возрождения, но и присущий им предпринимательский менталитет. Безусловно, огромное значение имела и деятельность ВМСХО, оказывавшего своим членам действенную помощь.
   В результате, хозяйства членов Омского отделения ВМСХО развивались очень динамично. Посевные площади в них выросли с 512 десятин в 1924 г. до 2235 десятин в 1925 г. и 6941 десятины в 1926 г. Прирост площадей, таким образом, составил 1256%. Продукция семеноводства увеличилась с 35740 пудов в 1924 г. до 136972 пудов в 1925 г. и 412390 пудов в 1926 г. Прирост составил 1054% [45].
   Эти результаты не могли остаться без внимания. Наркомат земледелия, крупно кредитовавший ВМСХО, в апреле 1926 г. высоко оценил его работу: "Управление сельского хозяйства НКЗ считает, что Всероссийское меннонитское общество за последний год проделало большую агрокультурную работу, как в области семеноводства, так и животноводства. Работа по семеноводству ведется в полном контакте с НКЗ, и на будущее время хозяйства общества включены в сеть репродуцентов по размножению чистосортного семенного материала. В особенности обращает на себя внимание большая работа по сортовому семеноводству и семеноводству кормовых трав, которая имеет все виды на дальнейшее развитие. <...> Работа общества по животноводству также отвечает планам Наркомзема и местных земорганов" [46]. Сибирское отделение рабоче-крестьянской инспекции после проведенного весной 1925 г. обследования товарищества "Агроном" Омского отделения ВМСХО констатировало, что "товарищество действительно будирует сознание окружающего населения к культурной обработке полей и к улучшению семян" [47]. Положительное влияние колонистов на своих соседей в деле внедрения машинной обработки земли отмечали и члены германской рабочей делегации, посетившей четыре колонии в августе 1926 г.: "Колонисты начинают применять машинную обработку земли, приобретать машины им помогает организованное машинное товарищество. Крестьяне из соседних деревень начинают следовать примеру колонистов - приобретают сельскохозяйственные машины. Если все крестьяне-землевладельцы поймут необходимость машинной обработки земли и будут землю обрабатывать машинами по-новому, культурному, то Сибирь будет самой богатой хлебной страной" [48].
   Достижения Славгородского отделения ВМСХО были более скромны, но по оценке руководителя ВМСХО П. Ф. Фрезе, славгородские меннонитские товарищества превратились за 1925 г. в важный экономический фактор и приблизились к решению своей основной задачи - стать производителями селекционных семян и племенного скота. Благодаря им красно-немецкая корова была широко распространена в алтайских колониях, а отдельные селения Славгородского уезда успешно продавали скот окрестному населению. Такой интерес к скоту молочной направленности был обусловлен здесь конъюнктурой рынка и высокой доходностью производства масла [49].
   В 1925 г. Славгородское отделение ВМСХО взяло в кредит 43 тыс. пудов семян в целях расширения семеноводства, заготовило и продало 200 тыс. пудов хлеба, 1274 пуда мяса, 437 пудов масла, 1,5 вагона яиц. Меннониты планировали расширить сеть товариществ, устроить контрольные пункты, пригласить на работу агронома и зоотехника, уделить основное внимание разведению красной немецкой коровы и английской свиньи [50]. В начале 1926 г. в Славгородское отделение ВМСХО входило уже 23 семенных и племенных товарищества, два сельскохозяйственных товарищества, пять трудовых артелей. Они объединяли 1470 членов, что составляло 70% меннонитского населения округа [51].
   Практика показывала, что меннонитское сельскохозяйственное общество находилось на правильном пути. Члены его становились все более зажиточными, а государство получало качественную сельскохозяйственную продукцию во все более возрастающих объемах. За 1924 - 1926 гг. Омское и Славгородское отделения ВМСХО добились значительных результатов в восстановлении и развитии сельского хозяйства сибирских колоний. Положительный пример меннонитских товариществ, их селекционная и племенная работа имели огромное значение для окружающего населения.
   Но коммунистов, стремившихся к "огосударствлению" кооперации, пугал авторитет "религиозного, национального, так называемого сельскохозяйственного союза", который, по их мнению, стал "брать на себя функции советских органов". По мнению А. И. Савина: "Деятельность ВМСХО стала как средством самоидентификации меннонитов, так и барьером для процесса советизации немецкой деревни" [52]. В этих условиях коммунистическое руководство страны 15 октября 1926 г. приняло решение о необходимости реорганизации меннонитской кооперативной организации. Предполагалось влить меннонитские товарищества в общую сеть сельскохозяйственной кооперации [53].
   Вскоре под давлением советских и партийных органов славгородские меннониты, убежденные в бесполезности борьбы с государством, приняли решение о ликвидации своего отделения ВМСХО. Тридцать два товарищества вошли в качестве кооперативов в Сельскосоюз. В начале 1927 г. такое же решение приняли и омские меннониты [54]. Но они пытались продолжать бороться за свои права и взамен Омского отделения ВМСХО создали меннонитскую секцию при Омском союзе сельскохозяйственных и кредитных товариществ (Омселькредсоюз) и два кредитных товарищества - Чунаевское и Маргенауское. Вскоре возникло еще и Смоляновское кредитное товарищество. Однако государство по-прежнему стремилось полностью подчинить себе меннонитские объединения. Так, Омселькредсоюз оказывал "...воздействие на оздоровление работы этих товариществ", стремясь разрушить их социальную и национальную корпоративность [55]. В итоге результаты деятельности меннонитской секции при Омселькредсоюзе оказались незначительными.
   Уже весной 1927 г. стали проявляться негативные последствия "реорганизации". Прежде всего она сказалась на агрокультурной работе меннонитов. Кредитные товарищества и меннонитские школы остались без финансирования. На Алтае около двухсот меннонитских хозяйств покинули кооперативные организации. Стали нарастать эмиграционные настроения. В Масляновке Омского округа меннониты говорили: "Раз у нас взяли нашу самостоятельность, это значит, что мы здесь нежелательный элемент, которому нельзя доверять, поэтому нам лучше уехать за границу" [56].
   Тем не менее в целом в немецких колониях Сибири процесс кооперирования во второй половине 1920-х годов развивался по нарастающей. Социальный состав объединений по результатам обследования сорока пяти немецких, преимущественно меннонитских, товариществ в Омском округе в 1925 г. был таков: бедняки - 35%, середняки - 41% и зажиточные - 24% [57]. Преобладали семенные, машинные и животноводческие товарищества. Так, в немецких деревнях Славгородского округа в 1926 г. семенных товариществ было 28, животноводческих - 30, машинных - 10, а сельхозартелей - только 6. Товарищества эти продолжали развиваться и в последующие годы, некоторые из них впоследствии переходили на уставы ТОЗов. На 1 сентября 1928 г., по данным Л. В. Малиновского, процент кооперирования немцев в Сибири составил 93,8 [58].
   Говоря об успехах развития кооперации в немецких колониях Сибири в доколхозный период, нельзя вместе с тем забывать, что основной производственной и социальной ячейкой по-прежнему оставалось крестьянское хозяйство. А поскольку производственная деятельность крестьянского хозяйства была основана, как правило, на совокупном труде, т. е. семейной кооперации, чрезвычайно велико было влияние на хозяйственную жизнь демографических процессов. От расселения, уровня грамотности и занятости немецкого населения, численности и состава его отдельных семей во многом зависело развитие производительных сил колоний. Материалы Всесоюзной переписи населения 1926 г. позволяют воссоздать эту картину.
   Немецкое население Сибирского края в 1926 г. составляло 78798 человек или около 1% от общей массы населения. В то время Сибирь отличалась низким уровнем урбанизации и малочисленностью промышленных центров. Поэтому сельское население в Сибири преобладало и составляло в 1926 г. 87%, что превосходило средний показатель по стране на 5% [59]. Доля сельского населения среди немцев Сибири была еще выше и составляла более 91%. Это объяснялось тем, что формирование немецкой диаспоры в Сибири в конце XIX - начале XX вв. происходило в основном за счет механического прироста в результате миграций именно сельского населения из Европейской России.
   

   По территории Сибирского края сельское немецкое население распределялось неравномерно (см. прил. 10 и 14). В сравнении с 1920 г. география его расселения не претерпела значительных изменений. По-прежнему основная масса из 71941 человека сельского немецкого населения, а именно 87%, проживала в двух округах на юге Западной Сибири - Омском и Славгородском - 32444 и 30120 человек соответственно. Значительно меньшие анклавы находились в Рубцовском, Барабинском, Тарском, Минусинском и некоторых других округах Сибирского края.

   В свою очередь, в названных округах также можно выделить основные районы компактного проживания сельского немецкого населения. Так, в Омском округе 65,14% немцев жили в Сосновском, Любинском и Москаленском районах. В Славгородском округе 65,44% - в Славгородском и Знаменском районах. В Рубцовском округе 97,05% - в Локтевском и Рубцовском районах. В Барабинском округе 95,33% - в Купинском и Татарском районах. В Тарском округе 96,80% - в Рыбинском и Екатерининском районах. В Минусинском округе 77,41% - в Абаканском районе. Причем, как правило, основные районы компактного проживания сельского немецкого населения находились по соседству друг от друга.
   Сгруппировав районы Сибкрая по числу проживавших в них немцев и условно разделив группы на две категории - многочисленные и малочисленные, получаем следующие данные: в Славгородском округе степень концентрации сельского немецкого населения была более высокой, чем в Омском округе. Если в Славгородском округе пять из шести районов компактного проживания сельского немецкого населения оказались в двух многочисленных группах (от 2000 до 5000 и от 5000 до 10000 и более человек), то в Омском округе таких районов было уже девять и они были представлены во всех группах. Все остальные районы компактного проживания сельского немецкого населения Сибкрая оказались в малочисленных группах (от 300 до 1000 и от 1000 до 2000 человек).
   Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что в районах компактного проживания сельского немецкого населения рядом с немцами жили представители других национальностей, чаще всего русские, украинцы, казахи. Причем удельный вес немцев был достаточно высок лишь в Сосновском районе Омского округа - 43,69% и Знаменском и Славгородском районах Славгородского округа - 25,59% и 21,49% соответственно (см. прил. 10). В остальных районах значительно преобладали представители других национальностей.
   Находясь в инонациональной среде, немцы стремились обособиться в своих поселениях. Особенно характерно это было для меннонитов. Еще со времени образования первых немецких колоний в Сибири немцы старались полностью занять предоставленные им переселенческие участки представителями одной конфессии. То же самое происходило, когда они покупали или арендовали земельные участки. Так немцы пытались сохранить свою национальную, религиозную и хозяйственную самобытность, предотвратить угрозу ассимиляции. Правда, в годы революционных и военных событий сохранить мононациональный состав немецких колоний удавалось не всегда. Это происходило из-за большого количества прибывших в Сибирь беженцев и внутренних миграций сельского населения Сибири. Иногда в силу различных обстоятельств немцы оказывались в ненемецких поселениях.
   На Алтае, как правило, немцы жили компактно в колониях, образованных на переселенческих участках. В Омском же округе существовало еще и достаточно большое количество небольших поселений - хуторов, возникших на частновладельческих и арендованных землях. Поэтому Омский округ представляет особый интерес в плане анализа поселенного распределения немецкого населения. Для этого воспользуемся данными демографических переписей 1920 и 1926 гг.
   В Омском округе немцы жили в 290 населенных пунктах. В 152 из них, или 52,41%, немцы составляли подавляющее большинство населения. Причем в 95 поселениях жили только немцы, а в остальных 57 их удельный вес был, как правило, выше 90%. Если учесть, что в этих 152 селениях находилось 3753 из 4780 немецких дворов, зафиксированных переписью 1920 г., или 78,51%, то можно утверждать, что основная масса немецкого сельского населения на поселенном уровне жила достаточно изолировано, в привычной ей мононациональной и моноконфессиональной среде. Группа населенных пунктов со значительным преобладанием немцев (от 50% до 75%) насчитывала 24 селения или 8,28%. В них находилось 287 немецких хозяйств, или 6,16%. Таким образом, в Омском округе, по данным переписи 1920 г., насчитывалось 176 населенных пунктов, в которых немцы составляли подавляющее или преобладающее большинство. В них проживало 84,67% всех немцев Омского округа. Именно эти населенные пункты можно с полным основанием отнести к немецким колониям. Остальная часть сельского немецкого населения проживала в селениях, где преобладали представители других национальностей. Так, например, в 94 населенных пунктах немцы жили совсем в небольшом количестве, причем в 75 из них насчитывалось всего по одному - три немецких двора.

   Известно, что для Сибири были характерны сельские населенные пункты двух типов: мелкие поселки с числом жителей до 50 человек (50,8% деревень), в которых проживало только 3,1% сельского населения, и крупные села с числом жителей свыше 500 человек, где концентрировалась основная масса населения - 67,6% [63]. Эти два типа поселений были характерны и для немцев Омского округа. Так, в Бородинском, Любинском и некоторых других районах тоже были широко распространены мелкие населенные пункты - хутора. В 1920 г. их удельный вес равнялся 36,36%, а проживало в хуторах 5,40% сельского немецкого населения.
   Были в Омском округе и крупные немецкие колонии с населением 500 человек и более. По данным на 1920 г., таковых насчитывалось 14, что составляло 7,95% от общего числа колоний. В них проживала значительная, но не основная часть сельского немецкого населения - 39,00%. Интересно отметить, что в большинстве этих колоний к 1926 г. население уменьшилось (в общей сложности на 10,6%), что было, скорее всего, следствием межпоселенных миграций.

   Кроме того, у немцев Омского округа были широко распространены поселения третьего типа - средние по своим масштабам, с населением от 50 до 300 человек, которые составляли 47,73%. В них проживало около 36,38% сельского немецкого населения округа [64]. Этот же тип поселений был наиболее распространен и на Алтае. Так, из 58 населенных пунктов, вошедших позднее в состав Немецкого района Славгородского округа, в 36, или 62,1%, по данным переписи 1926 г., проживало от 50 до 300 человек. Очевидно, этот тип поселений был наиболее оптимальным для успешного социально-экономического развития немецких колоний, так как в них крестьяне не страдали от дальноземелья, затруднявшего машинизацию и интенсификацию земледелия. В то же время следует отметить незначительное число в Славгородском уезде мелких и крупных немецких поселений. Так, на территории будущего Немецкого района было лишь три населенных пункта с населением свыше 500 человек: Подсосново - 1787, Камышенка - 578 и Гольбштадт - 535. Еще два таких поселка было в Андреевском районе: Александро-Невский - 549 и Гоффентальский - 663. В Барабинском округе преобладали хутора, находившиеся в Татарском районе, а в Рубцовском округе подавляющая часть сельского немецкого населения проживала в двух поселках Локтевского района: Самарке - 904 человека и Саратовском - 549 человек [65].

   Одной из особенностей половозрастной структуры сельского немецкого населения было то, что соотношение мужчин и женщин у них как и в 1920 г. оказалось паритетным, тогда как в целом в Сибкрае оно равнялось 0,96. Это объясняется более высоким удельным весом у немцев молодых возрастов, в которых количество мальчиков было больше, чем девочек. Если в среднем в Сибкрае удельный вес детей до пятнадцати лет у сельского населения равнялся 41,7%, то у немцев он равнялся 44,8%. Для сравнения отметим, что в СССР этот показатель равнялся 39% и оценивался историками как очень высокий [67]. Количественное преобладание юношей над девушками в возрасте 15-19 лет также способствовало выравниванию общего соотношения полов у сельского немецкого населения.
   Другой существенной особенностью являлось то, что удельный вес старших возрастов был у немцев значительно ниже среднесибирского уровня. Если у всех сибиряков доля жителей старше сорока лет составляла 20,3%, то у немцев она равнялась всего 15,5%. Соответственно средний возраст немцев был меньше среднесибирского. Эти особенности половозрастной структуры сельского немецкого населения свидетельствовали о том, что оно с меньшими потерями, чем основная масса населения, преодолело трудности военных и первых послевоенных лет.
   Благоприятное соотношение полов в совокупности с молодостью безусловно влияли на социальное поведение и делали сельское немецкое население более восприимчивым к различного рода новациям, готовым пойти на коренную перестройку условий своей жизни. Кроме того, эти обстоятельства способствовали и повышению миграционной мобильности немцев, что через несколько лет оказалось очень важным. Такой тип социального поведения был предопределен еще и более высоким уровнем грамотности сельского немецкого населения.

   Общий уровень грамотности сельского населения Сибкрая к 1926 г. по сравнению с 1920 г. повысился. Но по-прежнему уровень грамотности сельского немецкого населения был выше среднесибирского - в 1,7 раза, а у женщин - в 3 раза. При этом по округам грамотность среди немцев была разной. Самый высокий уровень грамотности был в Барабинском, Славгородском, Рубцовском и Омском округах, где значительной была доля меннонитского населения. Самый низкий уровень грамотности, даже ниже среднесибирского, был зафиксирован среди немцев, живших в Тарском округе.

   Материалы Всесоюзной переписи населения 1926 г. содержат также информацию о трудовой деятельности сельского немецкого населения. Перепись делит все население на "самодеятельных", то есть тех, кто имел свой источник существования, и "несамодеятельных" - тех, кто жил на средства других лиц. Самодеятельное сельское немецкое население в Омском и Славгородском округах составляло чуть более 60%. К нему относилось все население старше деся-ти лет, за исключением больных, инвалидов, многодетных матерей в зажиточных семьях. Этот показатель был сопоставим с общесоюзным и свидетельствовал о низком уровне развития производительных сил и высокой степени занятости сельского населения [70].

   В социальной структуре самодеятельного сельского немецкого населения Омского округа в 1926 г. обращает на себя внимание более высокий удельный вес сельскохозяйственных рабочих и хозяев, постоянно использующих наемный труд. Такое положение в Омском округе сложилось исторически еще с дореволюционных времен благодаря наличию в нем большого количества неприписанных переселенцев, так и не устроенных в земельном отношении, и развитости немецкого сельскохозяйственного предпринимательства. Вместе с тем следует отметить, что наемный труд могли использовать и хозяева с помогающими членами семьи. Но если они это делали нерегулярно, то по указанию ЦСУ СССР, при переписи не попадали в разряд хозяев с наемными рабочими. Чаще же всего это были мелкие самостоятельные производители, ведущие свое хозяйство на основе семейной кооперации. Удельный вес одиночек был незначительным. К их числу относились, в частности, крестьянские вдовы и вдовцы.
   Самой многочисленной была группа членов семей, помогающих главе в его занятии. Однако самодеятельность этой группы была относительна, так как термин "самодеятельный" в социально-экономической статистике 1920-х годов гораздо чаще использовался для определения не вообще работающего человека, а только главы семейства, социальное положение которого, как правило, определяло положение всех других работающих и неработающих членов семьи [72]. Подавляющая часть "помогавших" была сосредоточена в хозяйствах "с помогающими членами семьи". Были они и в хозяйствах с наемными рабочими. При этом женщин среди "помогавших" было в два раза больше, чем мужчин. Таким образом, материалы переписи свидетельствуют об абсолютном преобладании в середине 1920-х годов в сельском хозяйстве Омского и Славгородского уездов, и у немцев в частности, мелкого семейного производства, или, говоря иными словами, семейной кооперации.
   Переход к НЭПу и связанная с этим замена продразверстки продналогом не улучшили на первых порах экономическое положение сельского немецкого населения Сибири. Более того, первая продналоговая кампания оказалась для крестьян даже более обременительной, чем продразверстка, так как все запасы хлеба были уже исчерпаны. Во многих немецких волостях царили голод и нищета. Классовый характер налоговой политики советского государства приводил к тому, что немецкие хозяйства чаще всего облагались по самой высокой налоговой ставке. При этом наиболее тяжелым налоговое обложение было для относительно зажиточных немецких хозяйств.
   И все же новые экономические условия позволили предприимчивым немецким хозяйствам на короткое время (1925 - 1928 гг.) не только возродиться, но и достичь значительных результатов. Немецкие колонии преобразились, их экономика значительно окрепла. Особенно заметно оживление хозяйственной жизни было в меннонитских колониях, где активно развернули свою деятельность отделения ВМСХО. Существенную поддержку меннонитам оказала АМП и другие благотворительные организации. Успехи крестьянской кооперации в 1920-е годы были неоспоримы. По мнению В. П. Данилова, "это был реальный преобразовательный процесс, который мог послужить действительной альтернативой и первоначальному накоплению капитала "сильными" за счет "слабых", и сталинской коллективизации" [73].
   В середине 1920-х годов подавляющее большинство немецкого населения Сибири по-прежнему проживало в двух основных районах немецкой крестьянской колонизации - Омском (Омский округ) и Алтайском (Славгородский округ). При этом в последнем степень концентрации немецкого населения в местах их компактного проживания была выше. В Славгородском округе немцы жили чаще всего в средних по своим масштабам колониях, возникших на переселенческих участках. В Омском округе наряду с такими же колониями широкое распространение получили небольшие хутора и крупные колонии. Основная часть немецкого населения жила в мононациональной и моноконфессиональной среде, что обеспечивало им более комфортные условия в хозяйственной и духовной жизни. Анализ демографической структуры немецкого населения показал, что оно имело некоторые преимущества перед остальным населением Сибири. К ним следует отнести паритетное соотношение полов, меньший средний возраст, более высокий уровень грамотности.
   Следовательно, во второй половине 1920-х годов в немецких колониях Сибири имелись все необходимые экономические и демографические предпосылки для их дальнейшего поступательного социально-экономического развития. Весь предшествующий опыт показывал, что немецкие колонии способны были стать очагами современного и образцового ведения хозяйства. Но вновь, как и после гражданской войны, важным условием этого должна была стать государственная политика, ориентированная на поддержку эффективных, высокотоварных крестьянских хозяйств. Но сталинское руководство избрало иной путь. Россия, а вместе с ней и многомиллионное крестьянство стоя-ли на пороге новых грандиозных преобразований, конечной целью которых являлось создание "социалистического сектора" в сельском хозяйстве. Таким образом бюрократическая командно-административная диктатура предполагала решить проблему формирования за счет крестьянства необходимых экономических ресурсов для ускоренной индустриализации.

назад

дальше

  [1]  Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства. - 1921. - № 26. - Ст. 147.
  [2]  Крестьянство Сибири в период строительства социализма... - С. 97.
  [3]  Сибирский революционный комитет... - С. 345-346.
  [4]  Там же. - С. 342.
  [5]  Там же. - С. 346-347.
  [6]  Там же. - С. 347.
  [7]  Ильиных В.А. Централизованные закупки хлеба в Сибири в условиях нэпа (1921-1928 гг.) // Налоги и заготовки в сибирской деревне (1890 - 1920-е гг.). - Новосибирск, 2004. - С. 138
  [8]  Крестьянство Сибири в период строительства социализма... - С. 99.
  [9]  Там же. - С. 102; Савин А. И. Продразверстка и продналог в немецкой деревне Сибири... - С. 108-109.
  [10]  Савин А.И. Продразверстка и продналог в немецкой деревне Сибири... - С. 109, 112.
  [11]  Сибирский революционный комитет... - С. 350.
  [12]  Савин А.И. Продразверстка и продналог в немецкой деревне Сибири... - С. 110, 112.
  [13]  Там же. - С. 114-115.
  [14]  ГАОО. Ф. Р-150. Оп. 1. Д. 798. Л. 45; Ф. Р-359. Оп. 1. Д. 798. Л. 107-107об.
  [15]  Чеботарева В.Г. Наркомнац РСФСР: свет и тени национальной политики... - С. 593.
  [16]  Савин А.И. Продразверстка и продналог в немецкой деревне Сибири... - С. 116.
  [17]  ГАОО. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 1228. Л. 15-15 об.
  [18]  Там же. Л. 80. Расчет наш.
  [19]  ГАРФ. Ф. А-423. Оп. 1. Д. 27. Л. 32; Соколов А. П. Красный немецкий скот в Омской губернии. - Омск, 1926. - С. 50, 55, 57.
  [20]  Савин А. И. Продразверстка и продналог в немецкой деревне Сибири... - С. 119, 121.
  [21]  ГАОО. Ф. Р-359. Оп. 1. Д. 798. Л. 168-169.
  [22]  ГАОО. Ф. Р-27. Оп. 1. Д. 167. Л. 91; Савин А. И. Продразверстка и продналог в немецкой деревне Сибири... - С. 125-126.
  [23]  Боженко Л. И. Сибирская деревня в восстановительный период 1921-1925 гг. (Социально-экономические процессы и их регулирование в сибирской деревне). - Томск, 1978. - С. 172-173.
  [24]  ГАОО. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 1228. Л. 76. Расчет наш.
  [25]  Ильиных В.А. Сельскохозяйственный налог в сибирской деревне в 1924-1928 гг. // Налоги и заготовки в сибирской деревне (1890 - 1920-е гг.). - Новосибирск, 2004. - С. 175-176.
  [26]  Савин А.И. Продразверстка и продналог в немецкой деревне Сибири... - С. 126-127.
  [27]  См. об этом: Этноконфессия в советском государстве. Меннониты Сибири в 1920 - 1980-е годы. Аннотированный перечень архивных документов и материалов. Избранные документы / Сост. Савин А.И. - Новосибирск, 2006. - С. 262-272.
  [28]  Brandes D., Savin A. Die Sibirien deutschen im Sowjetstaat... - S. 68.
  [29]  Малиновский Л. В. Сельское хозяйство западных национальных меньшинств... - С. 209.
  [30]  Крестьянство Сибири в период строительства социализма... - С. 149.
  [31]  Малиновский Л. В. Кооперативное движение в сибирской немецкой деревне (1922-1929 гг.) // Известия Сибирского отд-ния АН СССР. - Серия: Общественные науки. - Новосибирск, 1966. -№ 5. -Вып. 2. -С. 81.
  [32]  Brandes D., Savin A. Die Sibirien deutschen im Sowjetstaat... - S. 99, 102.
  [33]  ГАРФ. Ф. А-423. Оп. 1. Д. 27. Л. 49-50; ГАОО. Ф. Р-460. Оп. 1. Д. 158. Л. 36-37.
  [34]  ГАРФ. Ф. А-423. Оп. 1. Д. 27. Л. 35-40; ГАОО. Ф. Р-460. Оп. 1. Д. 158. Л. 23-25.
  [35]  ГАРФ. Ф. А-423. Оп. 1. Д. 27. Л. 51-51об.
  [36]  ГАОО. Ф. Р-359. Оп. 1. Л. 31-32; Там же. Ф. Р-460. Оп. 1. Д. 158. Л. 84-85.
  [37]  Соколов А.П. Красный немецкий скот в Омской губернии... - С. 88.
  [38]  Там же. - С. 44.
  [39]  Там же. - С. 16, 18, 21.
  [40]  ГАРФ. Ф. А-423. Оп. 1. Д. 93. Л. 47.
  [41]  Там же. Л. 13, 17, 19, 21, 23-26, 42-43, 93-98.
  [42]  Этноконфессия в советском государстве... - С. 20; Соколов А.П. Красный немецкий скот в Омской губернии... - С. 88; ГАРФ. Ф. А-423. Оп. 1. Д. 27. Л. 26; ЦДНИОО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 4. Л. 109.
  [43]  Составлена по: Соколов А.П. Красный немецкий скот в Омской губернии... - С. 86-87. Расчет процентов наш.
  [44]  Соколов А.П. Красный немецкий скот в Омской губернии... - С. 87.
  [45]  Там же. - С. 88.
  [46]  ГАОО. Ф. Р-28. Оп. 1. Д. 384. Л. 18-19.
  [47]  Там же. Ф. Р-460. Оп.1. Д. 158. Л. 85.
  [48]  Цит. по: Малиновский Л. В. Сельское хозяйство западных национальных меньшинств... - С. 211.
  [49]  Бетхер А.Р. Состояние животноводства в хозяйстве немецкого населения Западной Сибири в первой трети ХХ века (на примере меннонитов) // Немцы России: социально-экономическое и духовное развитие (1871 - 1941 гг.). - М., 2002. - С. 144, 147; Соколов А. П. Скотоводство и скот Омской губернии по данным погубернского обследования в 1925 году. - Омск, 1927. - С. 125.
  [50]  Этноконфессия в советском государстве... - С. 22.
  [51]  ЦХАФАК. Ф. 38. Оп. 1. Д. 74. Л. 128.
  [52]  Этноконфессия в советском государстве... - С. 28-29.
  [53]  Там же. - С. 294.
  [54]  Там же. - С. 32-33.
  [55]  ГАОО. Ф. Р-78. Оп. 1. Д. 516. Л. 1; ЦДНИОО. Ф. 7. Оп. 3. Д. 78. Л. 118.
  [56]  ЦДНИОО. Ф. 7. Оп. 3. Д. 78. Л. 121.
  [57]  ГАОО. Ф. Р-28. Оп. 1. Д. 65. Л. 259.
  [58]  Малиновский Л. В. Кооперативное движение в сибирской немецкой деревне... - С. 81, 83.
  [59]  Крестьянство Сибири в период строительства социализма... - С. 111.
  [60]  Составлена по: Всесоюзная перепись населения 1926 года. Сибирский край... - С. 15-17, 22-23, 54-60, 66-67, 69, 71-72, 74-75, 79-80, 244-261. Проценты подсчитаны нами.
  [61]  Составлена по: Там же. Проценты подсчитаны нами.
  [62]  Там же. - С. 11-85. Проценты подсчитаны нами.
  [63]  Крестьянство Сибири в период строительства социализма... - С. 111.
  [64]  Данные в тексте и табл. 35 и 36 взяты из: Списки населенных мест по Омскому округу... - С. 6-205; Список населенных мест Сибирского края... - С. 97-219. Проценты подсчитаны нами.
  [65]  Список населенных мест Сибирского края... - С. 294-296, 328, 348-352, 644, 656.
  [66]  Составлена по: Всесоюзная перепись населения 1926 года...- С. 108-109, 196-197, 208-209. Проценты подсчитаны нами.
  [67]  Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. - М., 1977. - С. 25.
  [68]  Составлена по: Всесоюзная перепись населения 1926 года...- С. 11-15. Проценты подсчитаны нами.
  [69]  Составлена по: Там же. - С. 20-23, 52-60, 62-80. Проценты подсчитаны нами.
  [70]  Данилов В. П. Советская доколхозная деревня... - С. 38.
  [71]  Составлена по: Всесоюзная перепись населения 1926 г. Сибирский край. Отдел II. Занятия. Отдельный оттиск табличной части тома XXIII. Таблица IV. Главные и побочные занятия самодеятельных по полной классификации занятий с выделением главных народностей. - М., 1930. - С. 280-292; 304-312. Проценты подсчитаны нами.
  [72]  Данилов В. П. Советская доколхозная деревня... - С. 46.
  [73]  Данилов В. П. Аграрные реформы и аграрная революция в России... - С. 321.